– Обязательно ставить вакцину? Наш сын аллергичен ко многим препаратам, перед завтрашним перелётом ему может стать хуже.

Окна задрожали от того, как сильно захлопнула их пожилая женщина. Цыкнув, она обернулась к мальчику, качая головой.

– Твои родители идиоты.

– Нельзя так говорить, бабушка! – охнул Хан, оглядываясь на дом. Он боялся, что мама может услышать, и тогда им точно не поздоровиться. Но, кажется, бабушка совсем не боялась.

– Я старая, мне можно. Меня не побьют, а вот тебя тапком-то отметелить могут, поэтому никогда не ругайся на старших.

Хан кивнул, продолжая сидеть на качелях и болтать ногами. Малины в тазике становилось все меньше, а кончики пальцев окрашивались в насыщенный розовый. Слизывая сладкий сок, старушка хихикнула.

– Восхитительный урожай в этом году несмотря на скудную почву.

Хан согласно улыбнулся, раскачиваясь сильнее на качелях. Запах черемухи одурманивал и делал его поистине счастливым. Как жалко, что счастье нельзя было взять с собой в другой город…

Когда бабушка задремала, он вышел за пределы сада и веранды. Вокруг были дома и заборы. Раньше вдоль дороги и по всей округе росли деревья, но вчера срубили последние. Теперь было пусто.

Хан смотрел беспрерывно в сторону бывшего леса на пустошь и не мог побороть оцепенение. Дом бабушки находился на окраине дачного посёлка, и это казалось ему хорошим расположением, но только сейчас ему захотелось его поменять. Не хотелось видеть голую землю, где отпечатались следы от колёс машин, вывозящих деревья, не хотелось видеть тысячи пней, напоминающих о том, какая была красота здесь раньше.

Хан быстро потёр глаза, когда они начали вдруг слезиться и неприятно жечься. Он быстро отвернулся, от ветра ударившего в лицо вместе с песком. Дышать было и так трудно, ещё и облако пыли поднялось в воздух. Мальчик побыстрее подошёл к черемухе, прячась за ветвями. Последнее дерево, что отвоевала бабушка на днях. Она строго наказала его не срубать, иначе подожжет дом тиранам, которые осмелятся на такой поступок. Теперь соседи обходят их дом стороной, глядя с опаской и недоверием.

Хан выудил из кармана тканевый мешочек, куда он нарвал белоснежных цветов. Он не знал зачем ему это, но слова бабушки не выходили из головы:

«Всё что любишь нужно защищать»

Пусть он и не сможет защищать дерево, когда уедет, но хотелось спасти хоть крупицу того, что осталось от этого места…

Калитка за спиной скрипнула. Мальчик не успел обернуться, как его схватили за капюшон и встряхнули чуть ли не над самой землёй.

– Так и тянет помереть?! Смерти своей ищешь, или я снова не внятно объяснила, не прикасаться к цветам, – жгучая пощёчина отпечатала на нежной щеке едва заметный след. Испуганная мама потащила его в дом, вновь ругаясь, а Хан всё продолжал держать заветный мешочек под рукавом кофты, пряча от любых опасностей.

Не успел Хан войти в обеденный зал, как его уже накрыл с головой недовольный гул. Люди беспорядочно перебрасывались словами и бурно что-то обсуждали.  Он не был близок с гражданскими  с третьего этажа, поэтому не знал чем именно с самого утра были недовольны люди. Стоило ему пройти за подносом с едой к пункту раздачи, гул стал в разы тише. Те кто стоя размахивал эмоционально руками, увидев полковника, тут же уселись на места.