Ничего не понимая, Хан приподнялся с земли, замечая, что пошевелить свободно рукой больше не может. До жути больно было её тревожить.

Велосипед с вывернутым рулём валялся в метре от него, чуть поодаль лежал и человек.

Видимых травм не было, однако он не двигался. Десятилетний Хан беспомощно оглядывался по сторонам, в надежде, что хоть кто-нибудь поможет, но никто так и не осмелился подойти.

Он подполз к мужчине на дрожащих коленях, пытаясь сказать что-нибудь на японском, но стоило повернуть незнакомца на спину, как Хан испуганно одёрнул руки.

Паника и крики со стороны доводили едва не до слёз. Губы задрожали при виде того, как колышутся словно на ветру лепестки цветов из глазниц погибшего. Яркие лютики распускались у всех прямо на глазах и тянулись к солнцу. Стебли пробили глазные яблоки насквозь, пуская стебли вглубь тела. Под кожей едва заметно шевелились вены на висках и шее. По сосудам наверняка ползли тонкие корни, которые и питали цветы, позволяя им расти.

Ногтевые пластины на руках погибшего велосипедиста вдруг самостоятельно отпали. Под ними появились листья и мелкие жёлтые бутоны.

Хан начал медленно приходить в себя. Всё что рассказывали родители и то, что он видел по телевизору в новостях было до этого момента только удивительными сказками. Реальность пугала сильнее того, что он слышал на протяжении нескольких месяцев.

Вирус существовал, и он лично с ним столкнулся лицом к лицу.

Хан оторвал руки от земли, спешно вытирая о футболку. Заразиться можно было очень легко и быстро через раны.

Он попытался найти взглядом арендованную машину, но на прежнем месте её уже не было. Парковка была пуста.

Мальчик обречённо замотал головой, борясь с головокружением и пытаясь попросить помощи у прохожих. Те испуганно смотрели на него через защитные щитки и маски, отступая всё дальше. Многие выкрикивали знакомые на японском слова, перевод которых он хорошо знал.

– Нет, я не… Я не заражён! – только и успевал кричать им в ответ Хан со страхом в глазах. – Помогите мне, пожалуйста. Я не опасен…

Люди словно перестали видеть в нем ребёнка. Перестали видеть в его внешности милые для них черты в виде больших выразительных глаз и стали воспринимать как опасность.

Пришлось бежать. Бежать со всех ног, плача навзрыд от летящих в него бутылок. В страхе люди были готовы причинить вред любому, не испытывая угрызений совести.

В номере отеля Хан прождал родителей три дня, но они так и не вернулись. Его выпроводили на пятые сутки, когда оплаченные дни закончились и по всему городу установили строгий карантин. Он и правда остался один и сам по себе в чужой стране, усеянной терпким запахом благовоний и цветущими на обочине трупами.

Гидрокостюм под усовершенствованным обмундированием плотно прилегал к телу словно вторая кожа. На вид  очень тонкая ткань, но на деле защищала солдат от мелких повреждений. Если будут неполадки с изолирующим костюмом она спасёт кожные покровы от возможного инфицирования.

– Нет, ну вы гляньте, корпус как стальной! Володька, стреляй давай, спорим не пробъёшь?

– Не вопрос. На что спорим-то?

– Пакет сухариков с чесноком, пойдёт?

Володя задумчиво перекатил зубочистку между зубов, поглядывая искоса на полковника, который стоял у стены, прислонившись к тренеровочному станку.