– Как же он мне нравится, Аль! Боже мой… Он вот здесь, понимаешь, и вот здесь, – Леся приложила одну руку к сердцу, а другую к голове.

Аля улыбалась, наблюдая, как Леся надевает туфли на небольшом каблучке, накидывает плащ и откидывает назад длинные светлые волосы.

– Пиши мне, как там и чего, – сказала Аля, выходя вслед за Лесей из квартиры. – Ждать тебя после свидания? Зайдешь ко мне? Родители уедут.

Леся кивнула, хотя было ясно, что мыслями она уже с Ярославом. Выбежав из подъезда, она села в такси, на котором он за ней заехал. Ярослав повернулся к ней всем телом, тепло посмотрел, улыбнулся и сказал:

– Ну что, солнце, едем есть твои любимые пончики?

Леся давно поняла, что влюбилась в него. Она была счастлива, что и с ней это чувство наконец случилось, потому что с двенадцати лет она не испытывала ни к кому ничего, даже близко похожего на симпатию. Всему виной счастливая семья, которая дала ей представление о том, как проявляется любовь. Леся не соглашалась на свидания, если молодой человек не заботился о том, как она доберется до места встречи, если в переписке ухажеры позволяли себе спросить что-то пошлое, хотя Леся не давала им повода для таких вопросов. И даже то, как сидел молодой человек, могло повлиять на Лесину симпатию к нему – настолько четкий образ мужа был у нее в голове. Такая избирательность привела к тому, что в девятнадцать лет Леся еще не испытывала ничего и близко похожего на влюбленность. Но она не страдала от этого. Спокойно жила, гуляла с подружками, танцевала в клубах и барах, училась водить машину, изучала историю, языкознание и знала, что однажды придет время и она встретит того, с кем без лишних сложностей она сможет построить хорошие и, конечно, счастливые отношения.

С Ярославом они познакомились в институте. Он учился уже на третьем курсе и пару раз приходил на репетицию античного театра посмотреть на друзей. У Ярослава, как позже поняла Леся, на каждом курсе были друзья.

Леся участвовала в этой постановке не из-за любви к искусству, а только ради автомата по античной литературе. Но сказать, что она страдала на репетициях или скучала, было нельзя. Веселый характер и задорные искорки в глазах помогали ей рассмешить всех. Без шуток и хохота не проходила ни одна репетиция. В зрительный зал Леся особо не смотрела, поэтому Ярослава не замечала.

На какой-то одной из репетиций кто-то, видимо, уборщица, запрятал маски хора для античной трагедии в театральную кладовку, и Леся вызвалась принести. Масок было штук десять, и Ярослав пошел вместе с ней, чтобы помочь.

В кладовке была только одна лампочка – свисающая с потолка на тонком вьющемся проводе. Леся пару раз покрутила выключатель. Темень!

– Так, так, ну ладно, все равно я совунья, – сказала Леся, имея в виду свое зоркое зрение и умение легко адаптироваться к темноте, – сейчас все будет.

– Солнце, я тогда Крош, – услышала она сзади.

Леся обернулась, посмотрела на Ярослава и впервые заметила, какие у него хитрющие, но теплые глаза.

Так все и пошло. Потом Ярослав иногда подходил поболтать с ней в перерывах между парами, один раз проводил до метро, а потом пригласил выпить кофе. Прогуляли они в ту встречу до полуночи, Ярослав довез Лесю до дома, они крепко обнялись в машине и с тех пор переписывались каждый день. Леся уже не представляла себе ни дня без возможности похохотать с ним, придумывая шутки на ровном месте, или чтобы Ярослав не пожелал ей доброго утра.

И в тот день, когда они должны были обсудить их «дальнейшие отношения», Леся была уверена, он предложит ей встречаться и, наверно, поцелует. Конечно, как без этого… Интересно, каково это, когда целуют? С Лесей этого еще ни разу не случалось. А если Ярослав все-таки хочет поговорить о чем-то другом, если скажет, что все заканчивается? «Ну как я могу не нравиться ему, если он иногда