– Я зайду за продуктами и приготовлю ужин.

Мёрси и папа молча вытаращились на него. Папа пришел в себя первым.

– Ну вот. Решение найдено. Встретимся на причале в полтретьего.

Папа пришел точно вовремя и принес с собой сверток из грязного кухонного полотенца. По крайней мере, он нашел достаточно ценную замену урне. И достаточно хрупкую. Они проехали полдороги до кладбища, прежде чем Мёрси заговорила:

– Рискну спросить: что ты взял вместо урны?

Отец заерзал на сиденье.

– Пап? – с нажимом произнесла Мёрси.

– Отчаянные времена требуют отчаянных мер, – ответил он, глядя прямо перед собой сквозь лобовое стекло в следах от букашек.

– Боже, что там?

Он сдвинул кухонное полотенце, прикрывавшее предмет, и Мёрси на миг оторвала взгляд от дороги и увидела розовую стеклянную банку для печенья – мамину розовую стеклянную банку для печенья, которая качалась у него на коленях.

– Больше ничего не нашел.

Мёрси чуть не разрыдалась. Правда, банка многие годы пустовала и собирала пыль на шкафу у папы в кухне, но она живо помнила, как пекла с мамой печенье.

– Прости, кексик. – Он склонил голову, и у Мёрси не вышло сердиться на него и дальше. Она протянула бы ладонь, чтобы коснуться его, но старая баржа не давала убрать руку с руля.

– Ничего, пап. Мы все равно печенье не печем.

– Кто знает? Утренние булочки Зедди были восхитительны. – Папа завернул банку обратно и прокашлялся. – Как он там?

– Ничего. – Мёрси не сводила глаз с дороги. Лгунья из нее была ужасная, и она боялась, что выдаст себя, если хотя бы взглянет на отца.

– Думаешь, скоро можно будет передать ему дело?

– Мы работаем над этим. – Вина лежала внутри, как полкило масла, которые Зедди пустил утром на коричные булочки.

– Все не так должно быть. Это мне нужно ему все показывать. Несправедливо по отношению к тебе, Мёрси.

– Ничего, пап. За меня не переживай.

– Я твой отец. Разумеется, я переживаю за тебя.

На этот раз она посмотрела на него и чуть не расплакалась при виде печальной улыбки на его лице. Но когда припарковала баржу у костров, отец нахмурился, посмотрев вперед.

– Матерь Горестей! – с чувством произнес он.

Кертис Каннингем, владелец самой прибыльной сети лодочных мастерских и погребальных бюро на границе Танрии, стоял с несколькими работниками, будто лично явился сегодня, чтобы проследить за извлечением праха. В дорогом костюме-тройке он смотрелся как бог на фоне остальных в комбинезонах и клетчатых рубашках, включая Мёрси, хотя ее рубашка была завязана на талии, а на голове она повязала красный платок в тон.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрите, кого принесло, – сказал Каннингем и выдал искреннюю улыбку, когда папа вылез из баржи. – Не ожидал тебя здесь встретить, Рой.

Папа пожал Каннингему руку.

– Кертис. Как поживаешь?

– Дело идет в гору, не могу жаловаться.

Мёрси решила, что больше не вынесет этой наигранности с обеих сторон, так что спросила:

– Что привело вас на кладбище, мистер Каннингем?

– Вы.

– Я?

Каннингем предложил ей локоть:

– Пройдемся?

Мёрси изумленно свела брови:

– Милый вояж вдоль погребальных костров?

– Или по тропинкам кладбища. – Он обаятельно подмигнул ей, не опуская руку.

Ничего хорошего эта прогулка не обещала, но Мёрси решила, что лучше со всем разобраться.

– Не трогай костер сам, слышишь? – предупредила она папу и взяла конкурента под руку.

Когда они удалились на достаточное расстояние, Каннингем кивнул в сторону отца и изобразил тревогу:

– Как он держится?

– Все отлично.

– А брат с сестрой?

– Тоже.

– А ты сама?

Ее натянутая улыбка стала еще натянутей.

– Все в порядке. Спасибо.

Он окинул ее оценивающим взглядом; они подошли к ближайшей тропке, которая вилась между надгробий.