Внутри страны поднялся такой вой, что соседи Македонии насторожились: вдруг недовольные подданные выступят против своего монарха и свергнут его? Но обошлось, и спустя много лет римский историк Юстин дал очень точную характеристику действиям македонского царя: «Так из многочисленных племен и народов он создал единое царство и единый народ» (VIII,6).

Ничего не напоминают такие действия Филиппа II? Напомню, что после поражения Македонии во Второй войне с Римом базилевс Филипп V точно так же и с такими же целями переселял своих подданных. Благо наглядный пример был перед глазами, а польза от подобных мероприятий великого предшественника была налицо. Но вот тут-то римские патриоты-историки на Филиппа V и набросились! Каких только эпитетов он от них не удостоился за акцию по переселению! За одно и то же деяние Филипп II – талантливый политик и хороший управленец, а Филипп V – сатрап, тиран, злодей, изверг рода человеческого.

Но пока базилевс занимался внутренними проблемами Македонии, произошли изменения в Эпире, на родине Мирталы-Олимпиады, где после 10 лет правления умер царь Арриба. Престол перешёл к его сыну Эакиду, отцу будущего великого полководца Пирра. Однако Филипп посчитал, что на троне молоссов ему нужен более надёжный человек, и оказал поддержку другому претенденту, брату своей жены Александру Эпирскому. В 343 году до н. э. Филипп совершает поход в Иллирию, которая постепенно оправилась от нанесённого ей поражения и вновь начала представлять опасность для Македонии. Филипп подверг земли иллирийцев страшному разгрому, в очередной раз враг был повержен и надолго забыл о набегах на владения соседей.

Затем последовал стремительный бросок македонской армии в Фессалию, где царь стал изгонять местных тиранов. Декларируя свои действия как освобождение фессалийцев, базилевс всё крепче привязывал их к македонской колеснице, видя в них потенциальных союзников. Естественно, что в своих дальнейших походах он рассчитывал и на первоклассную кавалерию местных аристократов.

Но дело было не только в Фессалии. Соседи фессалийцев также вступили в союз с Македонией и заключили договор с Филиппом II, создав, таким образом, мощнейший военный блок. Это было уже очень серьёзно и представляло смертельную опасность для остальной Эллады. Первыми, кто это понял, были афиняне. Вновь гремел с трибуны Демосфен, призывая греков объединиться перед лицом страшной угрозы, но пока голос его оставался гласом вопиющего в пустыне. Но оратор не унывал. Что бы македонский царь ни сделал, он тут же разражался неистовыми речами, порицая ВСЕ поступки базилевса и используя буквально любой повод для того, чтобы настроить афинян против Филиппа.

Но царь на происки Демосфена внимания не обращал, а просто продолжал гнуть свою линию, наводя порядок на северных границах Македонии, чтобы в решающий момент не получить удар в спину. Подчинив себе греческие города фракийского побережья, в 342–341 годах до н. э. Филипп решает раз и навсегда покончить с угрозой вторжений фракийцев и совершает поход в их земли. Разгромив варваров в нескольких сражениях и наложив на них дань, базилевс основал ряд укреплённых городов на севере, сделав невозможными дальнейшие нападения фракийцев. Следующий ход Филиппа был совершенно логичным, поскольку он решил взять под свой контроль Черноморские проливы и вызвать в Афинах перебои с хлебом, который поступал из Херсонеса и Боспора Киммерийского. Для этого, по его мнению, требовалось не так уж и немного, надо было просто захватить города Перинф и Византий.