Три года шесть месяцев двенадцать недель и три дня у него было однотипное утро, да и все дни были похожи друг на друга. Подъем, кофе и смотреть в окно. Каждый раз он отмечал, что там снаружи ситуация становилась все туманнее. В прямом смысле этого слова.

Солнце, небо, луна, звезды и еще многие другие слова были для него просто набором букв, как и для всех жителей города. Ни он, ни другие люди не видели на улице дальше вытянутой руки, хотя нет, они не видели даже свою вытянутую руку. Выходя из дома, они оказывались погружены в густой туман, настолько плотный, что иногда можно было ощутить его пальцами.

– Мам, мне кажется, за мной кто-то наблюдает всегда из тумана. Это соседи? – так Родион однажды спросил у своей мамы.

Она посадила его перед собой и ответила:

– Туман, мой дорогой, это не просто атмосферное явление, это не то, что пройдет через час или день, или месяц. Он пришел к нам неожиданно, но эта неожиданность была внешняя – внутренне люди готовы были к нему сами. За тобой не соседи наблюдают, а сам туман.

– Туман? Он живой?

Его мама вздохнула:

– Ты еще маленький, но лучше рассказать сейчас, когда спросил, пока я здесь. Сейчас все так неуверенно… Однажды люди стали исчезать, они уходили из дома и не возвращались не единицами, а десятками. Организовывали волонтерские группы, их искали, но тщетно… Одновременно над городом завис туман. Чем больше людей исчезало, тем гуще становился он, но никто не понимал почему, да и не связывали эти два события друг с другом. Пока в одно время днем на главной площади одновременно не стали растворяться больше ста человек. Они медленно исчезали на глазах у других жителей, превращаясь в легкую думку, соединяясь с другими и образуя плотный туман, скрывающий людей друг от друга, от самих себя. Никто ничего больше не видел. Люди перестали общаться друг с другом, больше прятались по домам, но туман становился плотнее. Поэтому да, тебе не кажется, на тебя, возможно, смотрит сосед, только он и есть сам туман, а может кто-то другой.

– Но почему они исчезли?

– Потому что они забывали себя.

«Забыть себя» стало для Родиона самым страшным, это означало исчезнуть, стать рабом тумана, простым наблюдателем за другими. Но когда в его жизнь вошла она, то еще страшнее стало потерять ее. Они вместе придумали одну хитрую игру.

Каждое утро перед выходом из дома они стояли перед зеркалом и в голос говорили:

– Я – Родион Разумов.

– Я – Елизавета Пронина.

– В возрасте 35 лет.

– В возрасте 33 лет.

– Знаю что делаю, для чего живу и кем хочу стать.

– Знаю что делаю, для чего живу и кем хочу стать.

Такой несложной хитростью они пытались обмануть туман и не дать ему поглотить их. Только ошибка была в том, что они не верили в свои слова, они их не осознавали до самого конца. Это были просто звуки, сотрясение воздуха, лай собаки в пустоту.

Родион оделся и открыл дверь, в нос ударил сырой воздух. Он закрыл глаза и шагнул вперед, захлопнув за собой дверь. Туман в дом никогда не пробирался, словно у него был свой, неведомый никому кодекс чести: в дом без приглашения не входить, но ни у кого и в мыслях не было пригласить его на чашечку чая, спросить, что ему нужно, для чего он здесь и как ему помочь. Только иногда он забирал кого-то из дома, чаще люди растворялись на улице. Почему так? У тумана был свой закон, людей с ним не знакомили.

Родион вошел в туман и снова ощутил это чувство: словно оказался внутри чьего-то живого организма, он слышал отголоски разных сердцебиений, чувствовал на себе взгляд чьих-то глаз.

Три года шесть месяцев двенадцать недель и три дня научили его понимать туман, слышать его, чувствовать. В первые месяцы он шел, совершенно не понимая куда и для чего, искал ее, звал, кричал, просил, умолял вернуть, но было тихо, а он шагал непонятно куда. Возвращался усталый домой и снова шел.