Наконец какая-то дама, шелестя прелестным кремовым одеянием, подошла к девицам и что-то негромко им сообщила. Александра напрягла слух, но почти ничего не разобрала, кроме слов «Ольвия» и «Прага». Обменявшись репликами с ученицами, дама направилась к ней, а девушки, словно стайка бирюзовых колибри, упорхнули в аудитории.

– Меня зовут Варшава, я ваша преподавательница, – сказала она, дружелюбно глядя на новенькую.

Александра ожидала более официального приема – ведь ее отец истратил изрядные суммы на это заведение. Почему же ее никто не встретил, кроме этой дамочки, разряженной как на бал, которой следовало бы немедленно оставить свои дела, как только благородные ноги мадемуазель Гадаловой переступили порог этой странной гимназии?

– Идемте, – сказала сестра Варшава. При этом она иронически улыбнулась, будто прочла ее рассерженные мысли, и Александра поспешила за пышной юбкой, шуршащей по полу. Проходя мимо расписания, она сказала своей провожатой, что хотела бы ознакомиться подробнее с этим документом.

– Извольте. Однако здесь распорядок всего лишь на два ближайших дня. Сестра Прага в очередном отъезде, поэтому утрясти его пока не удалось.

Александра не услышала этой реплики: все ее внимание было приковано к листам с расписанием, выплывшим наконец из близорукого тумана.

Занятия по астрологии, практической и цветовой алхимии и ангелография (с 1 по 4 циклы) были разбавлены литературой и латынью.

– Очень плотный график, понимаю, – сочувственным тоном сказала Варшава, видя ее растерянное лицо. После К-й гимназии это не мед, но вы привыкнете.

Александра смотрела на нее во все глаза. Она, конечно, знала о теологическом уклоне учебного заведения, но о таком предмете, как ангелография, слышала впервые, а астрология с алхимией, как ей казалось, навсегда остались в ряду сомнительных достижений средневековья.

– Не беспокойтесь вы так сильно, – улыбалась преподавательница. – После третьего урока у нас перерыв в сорок минут – успеете подкрепиться как следует. Можете сходить домой, а можете и здесь поесть – у нас отличная кухарка, да и многие ученицы хорошо стряпают.

Эти сведения почему-то показались Александре малоутешительными.

– Понимаете, – начала было она, но не сразу подобрала подходящие слова, способные прикрыть ее смятение. – Я… не изучала некоторых предметов раньше… И мои познания в латыни – несколько расхожих афоризмов, и…

– О, это пустяки, – сказала Варшава, причем так уверенно, что Александре чуть-чуть полегчало. – С латынью вам помогут девочки, они почти все прекрасно в ней разбираются. Самое сложное – это ангелография, от вас она потребует немало сил, поэтому включайтесь в работу не откладывая. Вы в группе «А», занятие начнется через три минуты. Кабинет в этом коридоре, прямо и направо. Ну а теперь я вас покину, моя дорогая, – заключила сестра, глядя на свои золотые часики, пристегнутые к поясу (когда она их закрыла, Александра, сощурившись, рассмотрела рисунок на крышке: архангел Варахиил, стригущий розовые кусты). Сестра Варшава кинула на нее ободряющий взгляд, и ее шелковый кринолин, удаляясь, торжественно поплыл по синему ковру, словно парусник по тихому морю. Девушка, наскоро переписав уроки, поспешила в указанную аудиторию, не желая опозданием привлекать дополнительное внимание к своей персоне. В кабинете, куда она почти вбежала, уже сидело примерно полтора десятка учениц – кто-то доставал тетради, кто-то оживленно переговаривался. Совершенно неожиданно Александра увидела знакомое лицо – Минни Горойде, очаровательную юную евреечку, с которой они полгода проучились в К-й гимназии.