Сейчас он, как всегда, сосредоточен на своем деле, занятый натиранием бокала, будто тот был его единственным другом. Ни единой эмоции на лице – холодный, безразличный, словно все вокруг его не касалось. Но, к моему огорчению, сегодня я остался без шоу. Видимо, у этих пьяных дурней все-таки хватило ума угомониться, или, возможно, они осознали, что не стоит ссориться в такой дырявой норе, как «Хамелеон».

Бар «Хамелеон» – действительно весьма посредственное место, с дешевой, разбавленной выпивкой и обшарпанными диванами, пропитанными запахом пота и алкоголя. Амбре стоит столь сильное, что с непривычки могут и глаза заслезиться, вытаскивая из забытья воспоминания о более чистых и светлых местах. Словно величественный грозный собор, смягченный выпивкой и светом неона, но без надлежащего ухода и заботы.

По крайней мере, в такую дыру не сунутся эти богатеи, потрясывая своими толстыми кошельками. Ненавижу их. Понятие «благополучия» мечется в моем сознании, как призрак, отравляющий каждую мысль. По вине одного из них – сукина сына, который обвинил мою мать в краже – мы с ней оказались на самом дне. Я запомнил его лицо на всю жизнь: самодовольная усмешка, будто всевышний, щеголяющий своим богатством и влиянием, воющий свирепым зверем на тех, кто не смог убежать от его гнева.

Когда мы лишились всего, даже крыши над головой, жизнь на улице стала одним сплошным мучением. Усталая от блужданий в этом дерьме, мама стала терять себя. Питание объедками с помоек, сон в холодных подворотнях, продуваемых всеми ветрами, резко ухудшееся качество жизни быстро сгубили ее. Каждая слеза, что она пролила, была об этом богатеем. И теперь я клялся отомстить не только ему, но и всем, кто был похож на него.

Рука сжалась в кулак так, что побелели костяшки, напряжение пробежало по телу, как поминальный звоночек. Внутренний огонь жгучей ненависти сжигал меня изнутри. Спокойно, Уильям, незачем вымещать свою злость на стакане. Нужно оставить эти чувства на уровне, под строгим контролем.

Я посмотрел на напиток, стоящий передо мной, будто он мог дать ответ на все мои вопросы и страдания. В его янтарной жидкости таился мой внутренний конфликт – не желая принимать тени своей жизни, я все же жаждал забвения. Я подавил внутреннее напряжение, потянулся и одним глотком опустошил стакан, чувствуя, как глотка согревается изнутри, даря мне несколько минут покоя, которые мне так нужны. Ненависть не должна превращаться в бездну, и тем более в плен.

Но именно об этой бездне я мечтал – о том дне, когда все ограничения окажутся разрушенными, и у меня появится возможность отомстить безжалостным ублюдкам, которые питают мои кошмары. Именно этот день станет новым началом. Днём, когда я смогу сказать себе: «Это было время, когда мне было плохо, но сейчас я за это заплатил им сполна».

– Почему бы вам не пойти в бар поприличнее? Там и выпивка получше, и меньше шансов быть убитым в пьяной драке.

– Да, но там нет такого великолепного бармена, как ты Ник.

– Это наглая ложь, но сделаю вид, что поверил вам.

Ник, молча, подлил бурбор и продолжил протирать стаканы.

– Ну а ты Ник. Почему не уйдешь отсюда? Такого мастера с руками и ногами оторвут даже в самом солидном кабаре.

Бармен не отвечал. Молчание затянулось. Неужели я чем-то обидел его? Зря видимо спросил. Да Уилл, на сегодня надо завязывать с выпивкой, язык за зубами совсем не держится.

– Честно, и сам не знаю. Что-то меня здесь удерживает. Возможно, вера в то, что однажды это место станет лучшим кабаре города. Может быть, я даже застану это время.

– Может быть.