Парень широко распахнул глаза и отрапортовал, как в армии:

– Двадцать. Стерлядь.

Многие сейчас подумают, что от такого откровенно напора сначала одной престарелой жеманницы, а потом другой такой же немолодой, но наглой и хамоватой тетки, парень стал заговариваться и предлагать очередное блюдо, дабы задобрить странных посетителей. Но нет. Стерлядь – это не морская рыба, в данном случае, а наша общая с этим официантом фамилия.

Не пускаясь в объяснения, я схватила за руку начавшую бурно всхлипывать Татьянку, и быстро ретировалась, оставив удивленного донельзя официанта стоять и смотреть нам вслед. Даже чаевые не попросил, наверняка, облегченно вздохнув.

Засунув мягкое тело подруги на сиденье своей машины, я села рядом и обняла Татьянку. Теперь она дала волю своим слезам. Благо дверь и окна были предусмотрительно закрыты. Поэтому, прохожие слышали только прерывающийся периодически гул от моей незаведенной синей машинки. Я же была в самом эпицентре тайфуна с именем «Татьянка». Струи воды сносили тонны туши, теней, пудры и ещё чего-то липкого и серого. И всё это богатство оседало на моей белоснежной рубашке. Но это всё было совершенной мелочью по сравнению с переживаниями моей подруги. Я понимала, что выбрала способ отрезвления Татьянки кардинальный, но ничего другого в тот момент мне на ум не пришло. Слишком уж вывел меня из равновесия мой новоявленный, хоть и не кровный, родственник. Сколько раз я подрывалась поменять ужасную фамилию, которой наградил меня мой супруг. Но матушка-лень каждый раз останавливала меня в начале пути. Да и в спортивном зале, в котором я проработала до пенсии сначала тренером, а потом администратором, никто Стерлядью меня не величал. И я почти забыла о таком рыбном пятне в своем паспорте.

Когда поток слез сошел на нет, я заглянула в разноцветное лицо подруги, протянула упаковку влажных салфеток и начала допрос:

– Когда ты с ним познакомилась?

– Позавчера, – всхлипнув и трубно высморкавшись, ответила подруга. – В кафе.

– Ему двадцать лет! А тебе – шестьдесят два! О чем ты только думала? А зрение ты давно проверяла? Природа не сильно себя утруждала, подбирая ему внешность. Он, наверняка, внук моего бывшего мужа. Как ты могла его не узнать?

Татьянка потупила взгляд и, продолжая вытирать лицо, ответила:

– У тебя был очень симпатичный муж. Но ответить ему взаимностью я не могла. А сейчас судьба дает мне второй шанс, понимаешь? Может, наша встреча не случайна?

Я на пару секунд лишилась дара речи. По моему раскрасневшемуся лицу Татьянка поняла, что сказала лишку.

– Прости, Олюшка, но он мне так нравится, что просто дух захватывает, как только я о нем подумаю. Я понимаю, что слишком стара для него. Но ничего с собой поделать не могу. Я чувствую, как никогда, что Матвей – мой человек, предназначенный небом, понимаешь?

Да, любовная лихорадка – дело мне знакомое только понаслышке. Но жалкий вид страдающей подруги не мог не затронуть моей души.

– И что ты предлагаешь? – обреченно вздохнула я.

Татьянка поняла, что победила. Она благодарно улыбнулась и обняла меня, принимая часть своей потекшей боевой раскраски с моей блузки на свое платье.

– Ты помнишь, на уроке литературы Тамара Михайловна читала нам сказку про молодильные яблоки? – заговорщицким шепотом начала порозовевшая от предвкушения счастья подруга.

– Ты бы еще мифы Древней Греции вспомнила! – возмутилась я такому решению вопроса.

– Ты права! – воскликнула окрыленная Татьянка. – Там тоже есть упоминания о таких волшебных плодах. Нам просто нужно их найти!

Тут уж я не смогла сдержаться и расхохоталась так, что под правым ребром стрельнул какой-то орган. Я охнула и осеклась.