Иван вышел на перрон. Погода опять ухудшилась, и снова грело солнце. На станции приятно пахло железной дорогой и поездами. Он огляделся и стал смотреть вокруг. Тут стояли мужчины, заполняющие свою норму по курению. Тут были два ребёнка просящие у мамы что-то купить в киоске. Были люди с багажом, торопящиеся на посадку в поезд. Один небритый мужчина, лет, наверное, около пятидесяти, с короткой стрижкой и наполовину седыми волосами подошёл к их вагону. Он усталым взглядом посмотрел на табличку с номером вагона и подошёл к проводнице. Та проверила его документы, и он вошёл внутрь, волоча за собой большой чемодан.

Иван тоже не стал надолго задерживаться на улице и почти сразу вошёл в свой вагон следом за мужчиной. Войдя в вагон, он увидел, как мужчина с чемоданом подошёл к четвёртому купе и встал перед открытой дверью, как бы оценивая ситуацию внутри него. Оттуда ему, кажется, что-то сказали, и он, отодвинувшись немного в сторонку, позволил девушке выйти из купе. Это точно была красивая девушка. Она мягко улыбалась, позволяя мужчине зайти в купе и свободно расположиться там. Она была стройная, довольно высокого роста и держалась прямо. Её светлые джинсы подчёркивали её длинные стройные ноги, а тёмно-зелёный свитер, хоть и не был в обтяжку, но и не делал из её фигуры тайну. По всем этим слегка уловимым очертаниям можно было понять, что у девушки по-спортивному тонкая талия и высокая, не слишком большая грудь.

Она посмотрела в сторону Ивана и улыбнулась ему. Он смущённо отвёл взгляд в сторону окна. Ничего такого не было в том, что он смотрел в её сторону, но он-то знал, как он на неё смотрит, как на автомате, словно автоматизированный прибор, сканировал её фигуру. Ему не нравился этот автоматизированный рефлекс, и поэтому ему было стыдно, когда она посмотрела на него в этот момент «мужского сканирования». Боковым зрением он видел, что она всё ещё стоит и сама смотрит в окно. У неё были довольно длинные, распущенные тёмно-каштановые волосы. Лицо её было не вытянуто, но и какой-то чрезмерной округлости в нём тоже не замечалось. Наконец, она дождалась, пока мужчина устроится в четвёртом купе, и зашла в него обратно. И даже того, что он видел лишь боковым зрением, Ивану хватило, чтобы решить для себя: «Какая здоровая красота!»

***

Он вернулся в своё купе, и ещё долго перед ним мелькал образ этой девушки; и часто мысли его возвращались к ней. Было приятно снова лицезреть образ такой здоровой, мягкой красоты, и он, читая книжку и представляя события, которые в ней происходили, также постоянно держал на периферии воображения и её образ. Его соседка спала, а из-за снова затянувшегося неба в купе было довольно темно. Попытавшись всё же более сосредоточенно почитать и не добившись в этом какого-то значимого успеха, Иван отложил книгу, слез с нижней полки и снова начал смотреть в окно.

Сон соседки, видимо, был потревожен этими движениями, и она, немного поворочавшись, проснулась.

– Затянуло-то как всё. Отъезжали – солнце-то светило вовсю, – сонно проговорила она. – Уже пятый час, – прокомментировала она, смотря на часы. – Говорят, лето жаркое очень будет. Приеду, у меня ещё две недели будет свободных. Я сразу приезжаю, покупаю себе фруктов, и мне больше ничего и не надо.

«Ну, разве что керосинчику», – подумал про себя Иван. Он решил, что пока она не разошлась на полную мощность, он выйдет и снова заварит себе кофе. Он вышел в коридор и, как бы невзначай скользящим взглядом, посмотрел налево. Там никого не было. В коридоре вообще никого не было. Даже детишки, видимо, угомонившись и набегавшись, сидели по своим купе. Иван расстроился, что по левую руку никого не было. У него, конечно, не было планов как-то знакомиться, но он просто хотел опять увидеть. Он двинулся к самовару. Подходя к нему, он услышал, как позади открывается дверь. Он не смел повернуться. Он медленно и аккуратно начал набирать кипятка в свою термокружку.