Луна медленно уплывала в изумрудное марево безмятежного сна, навевая грёзы сладких видений. Он летел тихо в тёплой ночи рядом с Катей, нежно и бережно прижимая её к себе, боясь утерять. Её тело было невесомо, будто соткано из туманных грёз, укутанное в вуаль прозрачных шелков. Вот они медленно втянулись в бледно-сиреневую туманную дымку облаков и стали тонуть в волнах неведомых страстей. Её нежные губки трепетно обволакивали его сознание волшебными чарами. Она невероятным образом извивалась вокруг Стёпы и лёгкими касаниями своего божественного тела приводила в дрожь и трепет весь организм. Страсть её любви он ощущал всеми фибрами своей души. Они сливались в животворное единое дыхание, становясь целостным организмом. В круговерти сладостных пируэтов их тела уносились всё дальше и дальше к сияющим звёздам на величественном серебре небосвода. Головокружительная высота делала душу Степана восприимчивой к волнующим тайнам любви, раскрывая всю прелесть её многогранности. Бездна необъяснимых желаний и возбуждающих страстных вожделений завораживала и витала радужными огоньками вокруг, обволакивая и маня их ещё дальше в сладостную даль.

Вздрогнув, Степан пробудился. Он настолько был ошарашен этим гипнозом грёз, что, открыв глаза, долго ещё блуждал в лабиринтах видений, пока не обрёл в сознании чувство реальной жизни.

Деревья переливались мириадами радужных искорок и блёсток холодного света от капель утренней росы в сиянии волшебной зари.

«Откуда весь этот бред?» – подумал в замешательстве Степан и в следующий миг ухмыльнулся, вспомнив.

В бывшем помещичьем доме по-прежнему работала изба-читальня; заведовать этим источником знаний поручили, на общественных началах, Анисимовичу. Открывалась она по вечерам после работы. Летом очень редко, но зимой почти каждый вечер. Там для всех желающих читали газеты, просвещали политграмоте, особенно разъясняли политику рабоче-крестьянского государства.

В самом конце вечера оставалось время для коллективного чтения беллетристики – художественной литературы в прозе: романов, повестей, рассказов. От прочитанного текста у слушателей голова шла кругом, как от хмельного зелья. Взбудораженный мозг не успевал переварить непотребные доселе, крамольные мысли чуждых направленностей. Они узнавали немыслимые для их воображения отношения между мужчиной и женщиной как бы с порочной, постыдной, упаси Господи, для их понимания стороны. До сих пор эти отношения были ясны как божий день – женитьба, семья, дети. А здесь в открытую, без зазрения совести пишут такую непотребщину, которую и в мыслях повторить стыдно.

Оказывается, в жизни есть и другие понятия, такие как любовь и измены, неверность и страсти, флирты и переживания, страдания и предательства, соблазны и многое-многое другое. Если правде смотреть в глаза – не всё было, конечно, для них ошеломляющим открытием; в подсознании ещё от пращуров был кое-какой опыт, который нужно было держать в глубочайшей тайне. А тут с плеча рубят, невзирая на совесть. После этих знаний, вернее, открытий, некоторые задумывались о разнообразии жизни на земле и месте литературы в ней. Степан брал книги домой и читал запоем, каждую свободную минуту.

«Вот откуда эти бредовые сны», – думал он, потягиваясь в постели на душистом сене, разминая затёкшие члены и позвоночник после сна.

Влияние запада не только через литературу, но через побывавших там туристах, что тлетворно сказывалось на умах российских народов. Поэтому большевики, придя к власти, постепенно окружили Россию железным занавесом и запретили людям посещать западные страны.