– Ответ номер два, и мне нет нужды читать твои мысли – по твоему лицу видно, что он тебе нравится.

– Лучшая мысль, которую я слышал за последние несколько недель. А может, и лет.

Мокрая ладонь Лейлы уперлась ему в грудь, не давая приблизиться.

– Я не смогу расслабиться, если буду думать о том, как оказаться с тобой в постели. Мысль о сексе меня обычно возбуждает.

– Расслабиться можно потом. И вообще, я могу гарантировать, что расслабление будет гораздо глубже, если сначала как следует возбудиться.

Лейла не только не убрала ладонь, но слегка его оттолкнула, так что Фокс был вынужден отступить на шаг.

– Не сомневаюсь. Но я привыкла все раскладывать по полочкам. Так уж я устроена. Поэтому то, что происходит между нами, придется пока отложить в дальний ящик. Мне нужно все обдумать, пережить. Если я собираюсь учиться у тебя, если хочу помочь избавиться от демона, который стремится нас уничтожить, то не должна отвлекаться.

Фокс кивнул; лицо его было внимательным и серьезным.

– Я люблю жонглировать.

– Знаю.

– И люблю вести переговоры. – Он вытер полотенцем ее руку и поднес к губам. – И знаю, в какой момент делать предложение противоположной стороне. Я хочу тебя. Обнаженную, в постели, в комнате, наполненной тенями и тихой музыкой. Хочу чувствовать, как бьется твое сердце под моей ладонью, когда я ласкаю тебя. Так что, Лейла, не забудь положить в свой ящик и это.

Лейла молча смотрела ему в глаза. Он отбросил полотенце.

– Принесу вино. Поможет тебе расслабиться, прежде чем мы приступим к занятиям.

Она проводила его взглядом. Потом с трудом подняла руку и прижала к сердцу, готовому выскочить их груди.

Видимо, ей предстоит многому научиться – если Фокс носил все это в себе, а она не почувствовала.

И теперь, чтобы расслабиться, одного бокала вина слишком мало.

Лейла выпила вино, и Фокс освободил кухонный стол. Затем налил ей еще бокал. Она не произнесла ни слова, погрузившись в собственные мысли, и Фокс позволил ей помолчать.

– Ты умеешь медитировать? – спросил он, усаживаясь.

– Принцип знаю. – В ее голосе сквозило раздражение, но Фокс старался не обращать на это внимания.

– Ты должна сесть, и мы начнем. Проблема в том, что большинство людей не способны достигать уровня, когда они отключают мозг, изгоняя из него мысли о работе, приеме у дантиста или о боли в пояснице. О чем угодно. Но мы можем приблизиться к этому состоянию, используя техники йоги. Нужно закрыть глаза, представить пустую белую стену…

– И произносить «ом-м-м». И как это поможет мне включить свои способности?

– Увидишь. Поможет – я уже заговорил, как моя мать – очистить разум, ауру, сбалансировать энергию ци.

– Я тебя прошу.

– Это процесс, Лейла. До сих пор ты только скользила по поверхности – или чуть-чуть замочила ноги, если хочешь. Чем глубже погружаешься, тем больше требуется сил.

– Например?

– Глубоко и долго? Раскалывается голова, тошнота, кровотечение из носа. Это может причинить боль. Истощить.

Нахмурившись, Лейла погладила бокал.

– На чердаке старой библиотеки Куин перенеслась в прошлое, к Энн Хоукинс. И вернулась совсем разбитой. Сильная головная боль, тошнота, потеря координации. – Лейла насупилась. – Хорошо, я не умею медитировать. Когда на йоге мы заканчиваем занятия позой трупа, я расслабляюсь, но продолжаю думать о делах, которые еще остались, или стоит ли купить потрясающую кожаную куртку, поступившую к нам в магазин. Я буду тренироваться. Могу упражняться вместе с Сибил.

Потому что так безопаснее, чем со мной, подумал Фокс, но возражать не стал.

– Хорошо. Значит, пока не будем слишком углубляться. Расслабься, наведи порядок в мыслях. Вроде того, как ты расставляешь тарелки.