Мысли обо всём этом он как мог старался отгонять от себя. Но тем не менее, за 45 минут до начала, ему стало казаться, что его концертный костюм стал на два размера меньше, каблук левого ботинка вырос сантиметра на полтора, а может уменьшился правый, запонки на рубашке стали вдруг килограммовыми гирями, а воротничок рубашки и бабочка стали неприятно давить на шею. Вдобавок ко всему он обнаружил, что вообще не помнит как начинается второй концерт Рахманинова…

–Вся надежда на вас —глядя на свои пальцы подумал Варни. —Вы главное начните, а я попозже к вам уж как- нибудь присоединюсь. Потом усмехнувшись про себя добавил: —Надеюсь, что присоединюсь.

Начало выступления неумолимо приближалось, о чём Варни любезно напомнил появившийся в дверях тот самый невысокого роста человек в серебристом костюме с экрана монитора. —Через 15 минут начинаем! —сказал он и шутя добавил: —Просим маэстро переместиться поближе к сцене. —Давно готов к перемещению —подхватил шутку Варни и сделав пару глотков воды, вышел из гримерной.

…Он появился за кулисами, когда оркестр уже выходил на сцену. Спустя какое- то время музыканты начали настраиваться. Скрипки, альты и виолончели созвучием квинт празднично заполнили зал, где -то поверх них по-весеннему весело защебетали флейты, их поддержали кларнеты. Чуть позже присоединились меланхоличные гобои, мягкие бархатистые фоготы и величественные волторны. Пару раз вставили своё веское слово литавры и контрабас. Так, постепенно в процесс настройки были вовлечены все инструменты оркестра, создавая тем самым ту изумительную какофонию, которая предшествует любому началу симфонического концерта и создаёт неповторимую атмосферу ожидания и предвкушения праздника музыки.

“Увертюра перед расстрелом” – шутя окрестил про себя эту какофонию стоявший за кулисами Варни, чувствовавший себя словно перед прыжком в воду с высокого обрыва. В эти последние минуты перед выходом на сцену, он испытывал двоякое чувство: огромное желание как можно поскорей уже покончить со всем этим, смешивалось с бурной рекою вовсю бушующего в крови адреналина, со страхом, но в тоже время азартом и любопытством перед неизвестностью и с переполняющей его душу радостью от возможности поделиться с публикой любимой музыкой Рахманинова.

Настройка закончилась, на сцене всё стихло и в этот момент за кулисами появился дирижер. Подойдя к Варни они дружелюбно поприветствовали друг друга, перекинулись парой слов, над чем- то посмеялись и тот похлопал Варни по плечу.

Тем временем, до отказа заполненный зал "Большой Черепахи" громкими аплодисментами решил напомнить артистам, что пора бы уже и начинать. Через пару минут, словно повинуясь этому настойчивому требованию, свет в зале стал чуть приглушеннее, а на сцене чуть ярче. Публика затихла и мёртвая тишина, как губка, постепенно впитала в себя все звуки вокруг, словно бы предложив музыке заполнить эту образовавшуюся пустоту…

–Ну что… Пора! Прошу Вас, Маэстро. —сказал дирижёр и жестом пригласил пианиста на сцену. Сердце Варни бешенно заколотилось, пульс громким барабаном неприятно застучал в висках, а пальцы похолодели так, словно их поместили в сосуд с обжигающей ледяной водой. И тогда, чтобы не дать эмоциям больше ни единого шанса, он уже без всякого промедления быстро покинул кулисы и под бурные аплодисменты зрителей и оркестрантов, которые приветственно постукивали смычками о нотные пюпитры, решительным шагом направился к роялю. Подойдя к краю сцены, он с чуть смущенной улыбкой легким поклоном поприветствовал зал, потом оркестр и бросив быстрый взгляд на дирижёра сел за инструмент. Всё происходящее было для него как в тумане… Сознание ещё вовсю сопротивлялось выступать перед аудиторией, количество которой сложно было вообще определить каким -либо числом и Варни на мгновенье показалось, что всё это происходит не с ним. Что на самом деле он всё ещё стоит за кулисами, а какой- то неизвестный ему смельчак под прицелом камер собирается исполнять второй концерт Рахманинова и это будет транслироваться на всю Вселенную. От волнения, смутно представляя ЧТО вообще он будет сейчас играть, Варни осторожно положил руки на клавиатуру рояля, с надеждой пристально посмотрел на них и замер в ожидании, что всё каким- то образом начнётся само собой… То ли высшие силы в этот вечер были на его стороне, то ли руки сами и без того настолько хорошо знали материал, что ничего другого просто и не могли сыграть… Неизвестно… Но на его счастье пальцы не подвели своего не в меру разволновавшегося хозяина и автоматически расположившись на нужных нотах, сами безошибочно заиграли эти первые тяжелые фа минорные аккорды вступления с нарастающим крещендо. Через 10 тактов вступил оркестр, зазвучала главная тема и уже начиная с этого момента Варни, словно дайвер, погрузившийся глубоко под воду, полностью потерял связь с внешним миром и всё вокруг перестало существовать для него. Всё, кроме музыки… Она начала заполнять каждую клетку его тела, проникать в каждый уголок его души, а он, в свою очередь, вкладывать в нее уже свои чувства, свои эмоции, наполнять своим, понятным только ему смыслом. И только после такого необъяснимого, загадочного и скрытого от всех круговорота, каждый сидящий в зале смог услышать то, о чём так любят рассуждать в своих скучных статьях умные музыкальные критики, называя это “совместным творчеством композитора и исполнителя”, “удачной интерпретацией произведения” или как- угодно ещё…