Резко поднялась, оказалась в миллиметре от его лица. Выдохнула, и его обожгло ее дыханием. Выронил лед, сдавил за руки. Оттеснил к столу. За талию схватил и к себе прижал изо всех сил. Голова кружится, глаза маревом кровавым застилает, запах ее с ума сводит. И ни одной мысли. Только голод, жажда, адское желание обладать.

- За этим позвала? Этого хотела? Хотела же, скажи!

Губы ее пытается поймать, удержать за волосы, пока вдруг не ощутил, как от пощечины взорвалась болью щека. Тут же отрезвило, а на место взорвавшейся похоти нахлынула злость.

- Ты идиот? Я по-дружески. Ты же мне, как брат. Мальчишка совсем. Я… посмотреть, помочь. А тыыы!

 И его триггернуло. От себя отпихнул изо всех сил.

- Мальчишки в детском саду, поняла? Не брат я тебе! Никто! Ясно? Доктора, бл*дь, из себя возомнила.

Закрыла ему рот ладонью.

- Не матерись! Поля услышит!

- Срал я на твою Полю.

Отшвырнул ее руку, вскочил со стула, но Михайлина схватила его за руки и развернула к себе.

- Ты! Хватит! Ты же не такой! Ты другой! Я знала тебя другим! 

- Каким?

- Добрым… нежным… сочувствующим.

- Дура ты!

Руки выдернул, куртку на голое тело натянул и оторопел у самых дверей. Там малышка стоит, преграждает путь. В руках игрушечный молоток.

- Ты не холосый! Ты маму обидел! Ты плохой! Я тебя бить буду!

И замахивается на него, лицо злое, смешное.

«Я тебя побью, понял? Еще раз мою машинку возьмешь! Это мне мама подарила! Мне! Ясно?

Лицо Богдана злое, волосы на лоб упали…»

Лицо брата в детстве наложилось на лицо девочки. Словно одинаковые картинки. Только цвет волос разный и глаз. Тряхнул головой, повернулся к Михайлине. Она стоит в дверях кухни, смотрит то на него, то на Полину. Потом подошла к малышке, села на корточки, забрала молоток.

- Дёма уже уходит. Ему пора домой.

- Он плохой. Я буду его бить!

- Нельзя никого бить, Поля. Мама тебе говорила.

- Он не мой папа! Он плохой! Я думала, папа, а он нет… плохой! Плохой! Ты говолила, папа сколо у нас появится… а его нету. Не папа… не папа. Плохой! Где наш папа? Где он?

Обошел ребенка, открыл дверь и выскочил в коридор. Наконец-то вздохнул полной грудью. Быстрым шагом сбежал по лестнице, выскочил на улицу. Что ж это за трындец какой-то? Почему его так срывает? Почему рядом с ней ни дышать, ни смотреть, ни пить, ни есть.

___________________________________________________________

*1 Не хочу больше думать о тебе. Исп. Dabro (прим. автора)

10. Глава 10

Первые месяцы я хотела избавиться от нее. Хотела любыми способами стереть любое напоминание об этом изверге, боялась его наследственности, ненавидела малышку за то, что связывает меня по рукам и ногам. Всю беременность я нервничала, пропускала анализы, не стала на учет в консультацию. Я думала о том, что эта беременность может помешать мне забрать мою Дашу. Ведь Даша уже была, она уже поселилась в моем сердце, а ребёнок эфемерен. Он, как что-то, принадлежащее его отцу. Чужеродное. Не мое.

До первого крика в родильном зале, до первого взгляда в сморщенную мордашку и осознание, что я влюблена. Что больше никогда в жизни не буду принадлежать себе, и никого никогда не смогу любить сильнее, чем это маленькое существо. Взяла на руки, прижала к груди и…поняла – ОНА МОЯ. Прежде всего. Ее отец принимал в ней самое примитивное участие. И никогда не будет претендовать на нее. Это была безмерная радость – ведь Галаи от нас отказались.

- Почему он кличал на тебя?

- Мы поссорились. Взрослые тоже иногда ссорятся.

- Он злой и класивый. Лазве класивые бывают злыми?

Я усмехнулась и поправила плюшевое одеяло. Прилегла рядом с Полей.

- Бывают. Но он не злой… просто обижен.