Лидия Александровна (со слезами в голосе). Как же теперь идти?.. С каким настроением?.. Я не усну…

Некрасов. Смотрите, какие цацы! Всю жизнь их матюгами крыли, а к старости фарфоровыми стали.

Нина Константиновна (не выдержав). Ты заткнешься, наконец, старый хрыч?!..

Лидия Александровна. Нина Константиновна?!..

Нина Константиновна. Он же кого угодно выведет из себя!.. Сейчас сидит и радуется… Думает, что все такие как он… Нигде! Нигде нет покоя!

Лидия Александровна. Нехорошо сегодня…

Некрасов. Слушайте, вы, как люди писали. (Декламирует.) «Как сладко дремлет сад темно-зеленый, объятый негой ночи голубой…» Чем стонать, детей бы грамоте обучали. Вышли бы на сцену в ЖЭКе и прочли что-нибудь. А то – «будьте милосердны». Два слова только и помните, а туда же – «наше поколение…»

Лидия Александровна. Неужели для того, чтобы сказать о себе: я – культурный человек, нужно вначале оскорбить?

Некрасов. А я не культурный человек. Я такого слова не знаю. Если вы культурные, то я – не культурный.

Нина Константиновна. Время изломало людей по-разному.

Лидия Александровна. Почему вы выбрали этот сквер? Почему вы выбрали нас?

Некрасов. Вас?.. Ха-ха-ха!.. Да я бы вас и пятьдесят лет назад не выбрал. Не мешайте думать.

Лидия Александровна (встает). Уже поздно. Пойдемте, Нина Константиновна.

Нина Константиновна (встает). Я знаю место, где он нас не найдет. (Уходя.) Совсем с ума сошел!

Некрасов. Эй, обождите! (Они останавливаются.) Ладно, я буду молчать. (Они в нерешительности.) Я кому сказал – садитесь! Только без нытья. Моя фамилия Некрасов.

Нина Константиновна. Лидия Александровна?

Лидия Александровна. Давайте еще посидим немножко.

Садятся.

Лидия Александровна. Вы тоже живете в этом доме?

Некрасов (вздыхает). Ну, ладно. Потом додумаю… Живу.

Пауза.

Нина Константиновна. И о чем это вы думаете, интересно?

Некрасов. О Вселенной.

Нина Константиновна. О чем?

Некрасов. О бессмертии.

Пауза.

Нина Константиновна. И-и…

Некрасов. И все.

Лидия Александровна. Вы думаете, что это возможно?

Некрасов. Еще не знаю. (Пауза.) Я чувствую, что я продолжаюсь, если даже… Все равно вам не понять.

Нина Константиновна. Конечно, мы ведь – куры.

Некрасов. Ваше бессмертие будет таким же, как ваша жизнь – от червячка, до червячка.

Нина Константиновна. Смотрите, какой… академик.

Некрасов. Разве вы можете соскользнуть в печаль и вырваться оттуда к радости? Вы можете только ныть.

Лидия Александровна. Поговорите с нами. Прошу. Я давно не слышала такого… необычного.

Некрасов. О чем мне с вами говорить? О ваших страданиях? О том, что вы голодали, что у вас умирали дети? Еще о чем? Утешать вас я не собираюсь.

Лидия Александровна (смиренно). Просто так… по-человечески.

Некрасов. Не надо со мной хитрить. Я милостыни не подаю.

Нина Константиновна. Он сектант.

Некрасов (крякает). Попалась бы ты мне лет пятьдесят назад…

Лидия Александровна. Но разве о милостыне речь? Мы ведь люди…

Некрасов (вздыхает). Люди… Люди, да. люди. Но вы плохо влияете. С вами становишься мелочным, забываешь о главном.

Лидия Александровна. Ведь надо помогать…

Некрасов. Кто это вам сказал? Знаю я, откуда этот ветер. Если сам себе не поможешь, никто не поможет, ясно? И все, молчите.

Пауза.

Нина Константиновна. Сам, как курица, сидит, думает, цыпленок вылупится…

Некрасов. Ты, старуха, умрешь легко, потому что жить не начинала.

Нина Константиновна. Проверить бы паспортный режим…

Некрасов (задумчиво). И была птица с длинным и крепким клювом…

Нина Константиновна. Я же говорю – он сектант.

Некрасов. До сих пор думает, что она чем-то распоряжается. (Вздыхает.) Да что значит – думает? Она говорит, как заведенная. От этого самая тяжелая печаль. Чугунная печаль.