Теперь он понял их «суровость». Ведь иначе не возможен

Для детёнышей больных был бы путь по жизни дивной.

Он так хотел увидеть их: мать, братишку да отца.

Раз нитью связаны незримой родные, кровные сердца.

И вспомнил он улыбку Вира.

Калан

– Старина всегда был рядом. Прогонялся им задира.

Провожал тревожным взглядом лошадь, мчавшую нежданно.

Даже плакал, если рана болью мучила дитя.

И всякий раз он, как отец, от кар заслуженных спасал,

Скрывая в кузнице меня, когда б нашкодил сорванец.

А я бестолочь дерзил и, должно быть, обижал.

Где же ты, старик седой? Как же я тебя забыл?

Друг мой верный, дорогой. Найду! И за любовь отвечу.

Твою я старость обеспечу.

Так думал он, когда без стука к нему ворвался злой Тобол.

Тобол

– В тебе, Калан, я видел друга! Но поступком безобразным

Вбил ты в дружбу нашу кол! Преступник ты, отныне враг!

Ты стал для общества опасным…

Но вдруг он слышит: «Так, так, так.» На голосок он обернулся,

В словах от ужаса запнулся. Хоть вид и был её живым,

Стоял утопленник пред ним.

Мелиса

– Как смеешь лживым языком порочить первенца царя!?

Не пожалел бы ты о том! Ведь не подкупный я судья!

Моли скорей пощады, чернь! Глаза змеи поднять не смея!

Спеши! Пока лишь смерти тень покрыла голову злодея!

Так два мужа перед девой вдруг шептаться тихо стали.

Знать Тобол проникся верой, когда б шуточки пугали.

Тобол

– Но я же мстить шёл за тебя…

Калан

– Прими как истину, дружок. Девицы это приведенье

Слетевшей в море с корабля.

Тобол

– Хоть и приятен голосок… Но разве призрак так орёт?

Калан

– Ну-у, разным может быть общенье, бывает, что и нож воткнёт.

Но сей фантом вдвойне опасен. Сдаётся мне, безумен он.

Ведь слышал ты, как был он страстен, здесь защищая чей-то трон.

Тобол

– Как тяжко бедному уму… совсем не думает башка…

Что происходит, не пойму?

Калан

– Прости её за вспышку гнева, найдя в ней верного дружка.

Знакомься, друг, морская дева.

Тобол

– Ты издевался надо мной!? Но я, наверно, заслужил…

Прости меня за нрав крутой.

Калан

– Я рад, что ты уже остыл.

Тобол

– А я людей не видел стайки. Но слышал, есть в воде народ.

Но-о, думал я что это байки. А-а, причём здесь царский род?

Тобол в сторонку тихо встал, поглядывая удивлённо.

Но он дышать аж перестал, то есть он дышал не ровно,

Слыша искреннюю речь.

Мелиса

– Лей велел, сказать тебе, дабы горя не навлечь,

Что трон ему не по судьбе. И оттого самокритичный

Хочет власть отдать царей, что к наукам лишь пригоден.

Он так решил ради людей, недостаток зная личный,

Потому как он не воин. Ну, а царь? Здоровьем хворый,

На победы уж не скорый…

Калан

– Стоп, Мелиса, тормози! Царским троном не грузи!

Ты ж, как обухом накрыла! Сразу трудно же понять.

Как червяк вдруг стал светило? Дай мне мать сперва обнять!

Мелиса

– Но это ж ты наследник трона. Принадлежит тебе она

По праву старшего, корона. И что с того, что жабр нет?

Подстать найдётся и жена. И островок для вас найдётся,

Затерян многих в море след. И в замок враг не проберётся,

Ты будешь стражей защищён. К тебе мы станем выходить,

Чтоб мог страной руководить, раз слово царское -закон.

Калан

– И сколько душ на дне морском меня «обрадуют» потом?

Найду «забаву» в летнем дне! Когда бы стаскивал всех в воду

В сухую, знойную погоду. И зачем бы это мне?

Так, я думаю, виднее?

Громко вскрикнула она, когда снял платок он с шеи.

Мелиса

– Жабр развились все начатки! Так ликуй моя страна!

Выходит, что и на подарки щедра капризная природа.

Знать предначертано тебе! Владыкой стать глубинного народа,

И жизнь прожить со злом в борьбе!

Калан

– Только вот, лишён уменья даром пользоваться сим.

Мелиса

– Да гони ты все сомненья с делом справишься простым.

Ну раз не житель ты глубин развила лёгкие природа.