– Я есть Альфа и Омега, Ом Мани Падме Хум…

Как раз грибники выволокли на всеобщее обозрение сегодняшних звёзд – туристов. А кто же ещё их мог поймать? Грибники и туристы – главные поставщики свежего генофонда. Грибники – чаще: русалки не всегда доводят. Суровые мужики и бабы, управляющиеся с волокушами, полными пудовых груздей, когда-то и деда Серёжу у ежа-шатуна отбили. Одна колючая тварь его крепко за плечо прихватила. Долго не заживала рана, гноилась. Я шрам видел, когда в бане мылись.

Отто, Матрёна и Ильхом вывели двух парней и девушку, примерно моего возраста в ярких, явно не социальных, куртках. Руки у туристов были связаны за спинами. Девушка кричала:

– Мне мама позвонить надо! Люди вы или кто?!

И ещё так руки заламывает. Как самой не больно? Маме позвонить! К маме ходить нужно, а не звонить. Зачем в лес пёрлась? Сидела бы с мамой. У наших, у кого матери живы, рядышком живут. Не в одной избе, так по соседству. Я вот тоже с родителями живу. Квартир свободных много, а пока не женат, стариков не бросаю.

Стоп! Каких стариков? Я же с Люськой живу. Избу вот по весне справили. Небольшую, но нам хватает. А родители… умерли? Под сердцем потеплело. Нет, родители у меня точно есть. Я уверен! И почему я понял, что одежда на туристах заказная. Где её заказывают? Попытался зацепиться за мысль. Неужели память возвращается? Вот, вот, где-то здесь…

– Кому жена в хозяйство нужна? – рокотнул староста.

Тёплый комочек памяти юркнул в подсознание. Кто-то толкнул в спину, подчистую стирая мелькнувшее воспоминание. Я обернулся – сейчас выматерю.

– Прости, братан! – извинился Гаврила, вскидывая ручищу вверх. И громче. – Мне жена нужна!

Ну ладно. Гаврила ведь не со зла. С его длиннющими загребалами в толпе сложно никого не задеть, вот и толкнул. Я всегда завидовал: и колено не нагибаясь почесать можно, и яблоки с верхних веток собрать.

Ерофей повернул заросшее бурой щетиной лицо и оскалился на Гаврилу:

– Что ты свою граблю тянешь?! Мне тоже жена нужна!

И тоже вскинул когтистую руку.

– У тебя жёны дохнут! – Выкрикнула Эстеля Адольфовна. – Ещё ни одна не родила. Не бережёшь ты их.

– Ноют они всё время, вот и дохнут. От нытья вся хворобь.

– А ты сама к нему в жёны иди, – предложил Кузьма – тогда сам Ерофей сдохнет.

Толпа поддержала смехом. Эстеля махнула рукой:

– Этого медведя кувалдой не убьёшь.

Кто-то сзади выкрикнул:

– От Адольфовны Ерофей сам петельку спроворит. Или в Москву-реку к русалкам нырнёт.

Ерофей осклабился:

– Не надо мне Адольфовну. Старая она. Уж не родит. А энта, – он кивнул на помост, чай не помрёт. Окормленная, значит здоровая.

Туристка затравленно посмотрела на будущего мужа. Её рот начал кривиться, готовясь изрыгнуть новую порцию рыданий. Но тут взгляд заплаканных глаз остановился на мне. Девушка заорала:

– Вит?! Пацаны, это же Вит! Гамлет, посмотри. Это Вит, только небритый.

Высокий темноволосый парень в зелёной ветровке пристально всмотрелся в моё лицо и заговорил:

– Ты что здесь делаешь среди этих уродов? Дядя Лёша и тётя Марина до сих пор тебя ищут.

Теперь на меня смотрела вся Москва. Люська дёрнула за рукав и пристально посмотрела в глаза:

– Ты что, их знаешь?

Я замотал головой:

– Не знаю.

– Почему тогда они тебя знают?

– Я не знаю, знаю их или не знаю.

Туристка на помосте не унималась:

– Виталька, набери родителей. Или полицию. Здесь же беспредел творится! Это я, Крис!

Я начал уставать от такого ко мне внимания. хотелось, чтобы это представление поскорее закончилось. Я твёрдо отрезал:

– Никто с вами ничего плохого не сделает. В Москве нормальные люди живут.

Тот, кого туристка назвала Гамлетом зло бросил: