Побарахтаюсь еще!

— Я прошу прощения, что я… Услышала… — начинаю говорить, прежде чем Оррих-ан успевает отмереть и приказать выкинуть меня из кабинета, а, судя по его жесткой физиономии, этот момент вот-вот уже, прямо рядом! Это мгновение важно поймать и успеть сказать что-то, что заставит тормознуть. — Но может, зайти с другой стороны?

— О чем ты, женщина? — отмирает раньше отца Максан, — как ты вообще? Отец, она точно от дяди Марха?

— Я точно от Марх-ана, — вклиниваюсь я, не забывая умильно посмотреть на того, кто в этом кабинете принимает решения. Я не доминирую, почтенный старейшина, ни в коем случае! Я просто кое-что знаю, могу помочь… Не выгоняйте… — но сейчас не об этом… Понимаете, в моем… Эм-м-м… Прошлом была ситуация, немного похожая…

— Ты же не помнишь ничего, — щурится Оррих-ан напряженно, и я мысленно ругаю себя за глупость. Угораздило ляпнуть первое, что попало в голову! Но да ладно, вывернемся.

— Я же говорила, что местами помню… Я только то, что совсем недавно было, не помню… Как оказалась в Семейкино, например… Наверно, от горя… — тут уместно всхлипнуть, и я уныло шморгаю носом, изображая скорбь, — но сейчас дело не в этом. Я же правильно понимаю, что вам необходимо выиграть время, да? И что нужный вам объект будет выставлен… На аукцион?

Оба волка кивают, словно в замедленной съемке, глаза их горят одинаково насторожено.

— Можно отложить аукцион.

— Ты как себе это представляешь, женщина? — рычит Максан, — это проводят городские власти! И времени уже нет!

— Документы, например, затеряются… Или будут неверно оформлены… Или еще что-то в этом роде… — начинаю я перечислять причины, по которым в моем мире опротестовывались тендеры и снимались неугодные закупщики с аукционов, — понимаете, если документы будут неверными, то проведение аукциона же будет незаконно… И таким образом можно время…

— Максан, — переводит взгляд на сына Оррих-ан, — твой шпион в администрации…

Волк кивает и, кинув на меня нечитаемый странный взгляд, вылетает из кабинета.

А Оррих-ан медленно садится обратно в кресло и принимается изучать меня. Тяжело очень, давит взглядом.

Чувствую себя крайне неуютно, ежусь у стены, но смотрю четко в глаза. Моргая преданно и стараясь выглядеть маскимально безобидно и зависимо. Если я правильно считала физиогномику, то такое поведение должно немного успокоить властного оборотня.

Я сделала все, что могла, для своего спасения. И теперь только остается ждать решения волка.

Прямо чувствуется, насколько хрупко сейчас мое положение, буквально на тонкой нити вишу. Если я просчиталась, передавила или, наоборот, не додавила, то…

— Садись, Сандрина, — говорит Оррих-ан, — нечего стоять.

Уф-ф-ф… Похоже, прошла по тонкой нитке своей.

Канатоходка, блин…

9. Глава 9

— Вот здесь твое рабочее место.

Высокая, красивая, как и все они здесь, волчица Инрина смотрит на меня с неудовольствием, к которому я уже, кажется, привыкать начинаю! А это неправильно, так и реально привыкнуть недолго. Но воевать пока что глупо, потому просто не обращаю внимания на презрительное выражение лица Инрины, с любопытством осматриваю кабинет. Неплохой, кстати, такой… основательный. С тяжелой хорошей мебелью, тремя здоровенными шкафами по стенам, забитыми папками с бумагами.

Мне даже не по себе немного становится. Все же, отвыкла от такой тяжеловесной массивности в современных реалиях опенспейса.

Мой стол, один из трех, стоящих здесь, располагается у самой двери. На самом неуютном месте.

Конечно же, новенькая, какие мне удобства? Не заслужила… Ну ничего, заслужим.

Подхожу, осматриваюсь, присаживаюсь на стул, своими резными ножками и мягкой, обитой зеленым шелком спинкой напоминающий один из тех двенадцати, про которых еще Ильф и Петров писали. Никогда не думала, что буду на музейном экспонате сидеть.