— Работать? Ты? — Оррих-ан удивляется еще больше, даже перестает постукивать по столу, — где? Здесь, прислугой?

— Эм… Нет. — Еще мне не хватало тут прислугой работать! Поковыряться в чужом грязном белье я всегда успею. — Я бы хотела попробовать что-то другое… Я могу… Продавать… Вести дела… Пишу, читаю… Разбираюсь в цифрах…

Я торможу, пытаясь судорожно придумать, чем еще могу быть полезна в этом мире. По идее, если соотносить с моим миром, то тут техническая революция должна быть в разгаре. И в том числе борьба женщин за свои права… Как их там называли, этих дам, выходящих с плакатами о равноправии и прочем? Суфражистки? Хотя, вряд ли тут такое есть, к моему сожалению, конечно же. Просто потому, что тут больше упор на животное начало, чем у нас, в нашем мире. Попробуй тут поборись за свои права, если мужики изначально доминантные… Так они и пустили женщину на ключевые позиции.

— Откуда у тебя такие познания? — спрашивает Оррих-ан, и я пожимаю плечами:

— Не знаю… Забыла… Но в доме Марх-ана я занималась с его внуками азбукой и математикой… И меня даже просили остаться в деревне, поработать учительницей в школе…

— Почему не осталась?

— Я хочу жить в городе…

Оррих-ан кивает, принимая мою версию.

И переводит взгляд на дверь, явно что-то слыша за ней. Я лично вообще ничего не замечаю, но у меня и слух не настолько тонкий. И обоняние тоже. А вот Оррих-ан, похоже, прекрасно знает, что происходит снаружи.

Я успеваю только чуть отступить в сторону, как дверь распахивается, и на пороге возникает мужчина. Высокий, красивый, как и все они, эти оборотни, и, естественно, жутко хищный.

А еще очень похожий на Оррих-ана. Прямо-таки более молодая его версия.

Он бегло осматривает кабинет, скользит по мне равнодушным взглядом, словно по предмету мебели, не задерживаясь даже на мгновение, и коротко кивает Оррих-ану:

— Отец! Прости, но это срочно. Тайгер…

— Максан, очень вовремя, — отвечает ему Оррих-ан, — про твое дело чуть позже, а сейчас посмотри на эту девочку. Это воспитанница дяди Марх-ана.

Максан снова поворачивается ко мне, смотрит, равнодушно и досадливо дергает ноздрями.

— Человек? Что еще за причуда у дяди Марха?

— Да вот и я гадаю… — задумчиво говорит Оррих-ан, — с чего бы… Но это точно он, на письме его печать, а на ней — его запах. Она — теперь наша, получается.

И, пока я перевариваю новость о том, что я уже, оказывается, чья-то, Максан удивленно кривится:

— С ума сошел дядя Марх в своей деревне, вот что я тебе скажу, отец. И нам некогда сейчас. Тайгер предъявил права на те цеха, что мы хотели!

Оррих-ан каменеет, глаза становятся острыми и злыми, а из горла буквально вырывается клокочущее рычание.

Я на всякий случай еще отступаю, понимая, что тут сейчас не до меня будет хищникам. Кто-то что-то у них там забирает… А они не хотят, собственники…

И в то же время, уходить и теряться в пространстве не планирую. Разборки разборками, а по мне что-то же должны они решить…

8. Глава 8

— Откуда узнал? — спрашивает Оррих-ан сына, и я понимаю, что про меня напрочь забыли. Торопливо прикидываю, как себя вести: делать вид, что невидимка, не привлекая внимания хищников, или, наоборот, обозначить свое присутствие, потому что есть вариант, что властные оборотни будут недовольны тем, что я тут инсайдерскую информацию невзначай услышала.

Конечно, они сами виноваты, нечего про простых людей забывать, у простых людей тоже языки есть. И мозги. И свои желания.

Это, кстати, одна из самых распространенных ошибок биг-боссов — недооценивать персонал, считая их кем-то вроде безмозглых комнатных собачек. А потом столько удивления, когда эти комнатные собачки им потроха начинают выедать…