— Вот ты, Кариан, и отправишься к алтарю...

2. Глава 1

 — Мамочка, ты тут? А расскажи волшебную-волшебную сказку! Пожалуйста!

Тоненький голосочек Доминики вырвал меня из оцепенения. Я вздрогнула и встрепенулась. Как-то незаметно для меня вечер перетек в ночь. Небольшую палату обнимали чернильные тени, по углам пряталась темнота.

 — Конечно, малыш. Я тут. Сейчас расскажу. Только свет включу, а то уже стемнело.

 — Опять плачешь? — В голосе дочери послышалось недетское осуждение. — Зря. Там, куда я уйду, очень хорошо. И меня там уже давно ждут.

Я споткнулась, не добравшись до выключателя у входа в палату, и с ужасом уставилась на лежащую дочь.

 — К-как… ждут?..

Слова застревали в горле. Но в целом голос прозвучал нормально. И я понадеялась, что Доминика ничего не поймет.

 — Обыкновенно. — Дочка пожала худенькими плечами. Слишком худенькими. Любимая пижамка Доминики с пушистыми желтыми утятами еще неделю назад стала дочке слишком большой. В вырезе мелькали тоненькие, как спичечка, ключицы и острые углы плеч. — Им без меня там очень плохо. Я им очень нужна.

Сердце в груди сжалось в крохотный болезненный комочек. Включив все-таки в палате свет, я с жалостью и болью оглядела свою девочку. Дочка всегда, с самого рождения была моим маленьким и хрупким ангелочком, и в свои неполные семь лет выглядела лет на пять. Сейчас же проклятая болячка пожирала нежное тельце, не оставляя моей девочке ни шанса на выздоровление. Я до сих пор, даже после того, как проклятые метастазы лишили мою девочку зрения, даже после вчерашнего предупреждения лечащего врача, что нужно готовиться, не могла поверить, что моей крошки скоро не станет.

 — А как же я, Никки? — Горло перехватило спазмом. — Мне ты тоже очень нужна! Не уходи от меня!

Господи! Что я несу?! Дочери простительно. Она маленькая, любит сказки, к тому же эта проклятая болячка… Полуслепая от слез, я наощупь нашла казенный больничный стул, подтащила его к кровати и без сил рухнула на него. Доминика, ориентируясь на звук моих шагов, поворачивала худенькое личико с изуродованными болезнью глазами:

 — Мам, я не могу! — Очень серьезно, по-взрослому заметила дочь. — Мне нужно идти. Я должна, понимаешь? Но я спрошу, может, можно, чтобы ты ушла со мною. Ты ведь пойдешь?

Надежда и затаенный страх в последней фразе дочери резанули меня по сердцу. Чувствуя, что вот-вот разревусь окончательно, я выпалила:

 — Конечно пойду!

Ну а что? Тут я все равно никому такая не нужна. Подруг давно растеряла. У мужа фактически уже другая семья. А мама, узнав про грядущий развод, только поджала губы:

 — Это тебя Бог наказывает болезнью ребенка, что мужика такого не усмотрела, не удержала!

Вот только мамочка почему-то забыла, что Виктор точно также ушел ко мне из другой семьи. Вернее, я увела его от жены и двух дочерей. Потому что хотела счастья. Хотела как все, иметь мужа и дом полную чашу. Это теперь я понимаю, насколько я была неправа. А тогда, наслушавшись нравоучений мамы, которая с ранней юности ворчала, когда видела меня с одноклассником Васькой: «Зачем тебе этот будущий алкоголик? У него отец пьет, дед пьет, и он таким будет», думала, что выиграла в жизненной лотерее главный приз. Потом, когда уже поступив на первый курс экономического отделения нашего университета, я как-то неосторожно познакомила маму с Игорем, то услышала от нее: «Он же нищий! С ним ты будешь, как и я, на трех работах горбатиться, чтобы детей поднять! Мужик обязан тебя и детей содержать, а не у тебя на загривке кататься!»

Постепенно я пропиталась мамиными нравоучениями настолько, что поверила в них. Я же умница и красавица! Способна украсить жизнь любому. Любой мужчина рядом со мной априори будет счастлив! Так зачем размениваться на ерунду? У будущего мужа должен быть дом или квартира, машина и высокооплачиваемая работа. И тогда, может быть, я его осчастливлю своим вниманием. Так сказать, чтобы достойно завершить картину богатства и успеха.