Совсем скоро, Василий Порфирьевич вернулся и протянул мне кусочек бархатной тряпочки. Я дала её понюхать Джерри и приказала искать пропавшую лупу. Мой четвероногий друг побегал по квартире, поводил своим сверхчувствительным носом и решительно остановился возле ванной комнаты. Я открыла дверь и Джерри, встав на задние лапы, несколько раз гавкнул, явно давая понять, что потерянная вещь лежит в маленьком шкафчике, который висел рядом с зеркальной полочкой. Я открыла дверцу и… сразу же увидела небольшую лупу, спокойно стоящую в пластмассовом стакане, рядом с ножницами, расчёской, карандашом и шариковой ручкой.

– Боже мой! Как же это она туда попала? – в растерянности уставился на меня профессор. – Я совершенно не помню, чтобы я туда её положил.

– Так может это сделали не Вы, а Ваша домработница? – протягивая Василию Порфирьевичу лупу, спросила я. – Да и какая, в сущности, разница, кто её туда засунул. Нашлась и ладно.

– Да, да, Руслана, Джерри, как же хорошо, что Вы сегодня ко мне заехали! – запихивая найденную лупу к себе в карман рубашки, воскликнул профессор. – Джерри, а тебе отдельное, моё огромное спасибо! Позволь я пожму твою лапу.

Василий Порфирьевич наклонился и, взяв протянутую лохматую лапу, крепко её пожал.

– Руслана, я до сих пор не понимаю, как можно что-то унюхать, если то, что ты ищешь, спрятано за двумя дверями и за семью замками? – удивлённо причитал профессор, пока мы все перемещались обратно в кабинет Василия Порфирьевича.

– Как, как… я тоже, уважаемый Василий Порфирьевич, многого не понимаю. – Идя за профессором, бормотала я. – Например, я до сих пор не понимаю, почему железные самолёты летают и не падают, а железные корабли плавают и не тонут.

– Как это не падают? – искренне удивился профессор, остановился и повернулся ко мне. – Очень даже падают и очень даже тонут и… – стал говорить Василий Порфирьевич, но увидев, как я широко улыбаюсь, замолк, захихикал, а потом весело рассмеялся. – Ох, Руслана, провела на мякине старика! А я-то, старый дурак, уши развесил и поверил, что ты что-то там, действительно, не понимаешь. Вот ведь, олух небесный…

Мы все опять оказались в профессорском кабинете, и Василий Порфирьевич собрался было уже поинтересоваться, что у меня там к нему за срочное дело, а потом спохватился и предложил:

– Русланочка, а может быть мы с тобой выпьем кофейку? Да и для

умницы Джерри у меня тоже что-нибудь вкусненького найдётся.

– Василий Порфирьевич, миленький, у меня не так уж и много времени, мы потом с Вами обязательно и выпьем, и закусим, а сейчас, давайте займёмся делом. Тем более, что у меня на сегодня запланирована ещё одна важная встреча. – Виноватым голосом проговорила я. – Правда, если Вы голодны, тогда, конечно, я не буду Вам…

– Нет, нет, Русланочка, всё в порядке. – Поспешно перебил меня профессор. – Я внимательно тебя слушаю.

Я достала из своей сумочки, которая всё это время висела у меня на плече, злосчастный браслет и протянула его Василию Порфирьевичу.

– Мне крайне необходимо всё, что можно об этой вещице знать. – Пояснила я своё желание. – Особенно, что там за пятно? Кровь или…

– Понятно, – закивал головой профессор, взял у меня браслет и, вынув из кармана рубашки найденную Джерри лупу, уселся за свой рабочий стол.

Какое-то время в комнате царила тишина, а потом Василий Порфирьевич вскочил и стремительно унёсся в свою лабораторию. Для меня такое поведение учёного мужа не было удивительным, потому что чего-то подобного я и ожидала. Конечно, для того чтобы установить, кровь это или… чернила, понадобятся какие-нибудь специальные реактивы. А где им ещё быть, как не в соответствующей лаборатории. И вообще, чего я так прицепилась к этому пятну? Даже, если это окажется кровь, ну что? Может быть, у девушки пошла носом кровь, она достала платок и, вытирая, нечаянно заляпала свой браслет. Да мало ли ещё возможностей попадания капельки крови на женский браслет. Можно придумать сколько угодно способов!