Солнце всходило неторопливо, озаряя небо, нагревая остывший воздух и рассыпая блики на утренних волнах.

– Это наш первый рассвет, – шепнул Андрей и прижал ее к себе. Его соленые губы прижались к ее губам, и Марина чуть не потеряла сознание от счастья. Этого не может быть. Просто не может быть с ней.

Даже в день свадьбы она все еще не могла поверить, что этот красавец в длиннополом сюртуке – ее будущий муж. Казалось, все эти семь месяцев их бурного романа она спала и день за днем видела чудесные сны. Они продолжались днем и ночью. Она смотрела и не могла насмотреться на Андрея. Словно зависала в пространстве, глядя как он гладит свои рубашки, одевает галстук, пьет кофе, говорит по телефону. Для нее больше никто не существовал – только он один. Она с трудом переживала разлуку, если она длилась больше восьми рабочих часов. Ей надо было видеть его, ощущать каждую минуту своего существования.

– Это мания! Мания! Ты сумасшедшая! – смеялась Алинка, глядя, как Марина собирает свои пакеты с продуктами и мчится домой готовить мужу ужин, заскочив к подруге по дороге с работы буквально на одну минутку.

– Разве это мания, Алина! Это любовь!

Андрей сразу сказал, что хочет мальчишку. Шутил, что ей придется очень постараться, чтобы получилось. А она умирала каждый раз в его нежных объятиях, мечтая, чтобы беременность наступила как можно позже, и чтобы это счастье никогда не кончалось. Через пять месяцев тест показал две полоски и Андрей тут же сделал ей предложение. С огромным букетом красных роз, шампанским и первым настоящим признанием в любви.

– Почему ты никогда не говорил, что любишь меня, Андрюшка? – допытывалась она, прижавшись щекой к его груди и сгорая от любопытства.

– Потому что такими словами не бросаются, – серьезно отвечал он. – Ты мать моего ребенка и я тебя люблю.

– Он же еще не родился! – смеялась Марина, не зная, куда спрятаться от смущения.

– Но он уже есть. И это мой сын.

«А вдруг там девочка?», чуть было не спросила Марина, чтобы его подзадорить, но сдержалась. Конечно же, там мальчик, ведь Андрей этого хочет, а значит, этого же хочет и она.

Все девять месяцев беременности Марина летала как на крыльях.

– Ничего у тебя не болит, нет? – допытывалась Алинка. – И голова не кружится? И не тошнит? И поясницу не тянет? Вот бы я так носила!

Когда после очередного УЗИ стало ясно, что будет мальчик, Андрей схватил ее на руки, поставил на диван и, прижавшись щекой к ее животу, произнес:

– Ты молодец!

Марина смеялась, совершенно не понимая, при чем здесь она. Ну, при чем! Это ведь они молодцы, они вместе! И их сын, Данька, он тоже молодец, потому что пришел тогда, когда они его ждали. Но Андрей упрямо крутил головой и твердил: «Ты молодец! Ты у меня молодец! Ты лучше всех!»

Из роддома он забирал ее с помпой: три машины, выстрелы шампанского, огромный букет белых лилий и толпа друзей, которые кричали «поздравляем!» даже громче, чем на их свадьбе. «Наверное, это и есть женское счастье», – думала Марина в ту первую ночь дома, обнимая Андрея и прислушиваясь, как сопит в кроватке их маленький сын. И впоследствии она ощущала себя абсолютно счастливой, хоть и уставшей от «малышовых» забот.

Единственное, что ее заботило в последующие месяцы – нежелание Андрея возиться с Данькой. Конечно, он брал его на руки, играл, фотографировал, но все это занимало от силы полчаса в день.

– Вот вырастет, тогда мы с ним поговорим по-мужски, – говорил Андрей, сбегая из комнаты, когда Марина меняла Даньке памперс.

– А что ты хочешь, Трофимова, – просвещала ее Алинка, намеренно называя по новой фамилии, – все эти пеленки, какашки для мужиков чистая жуть. Вот на горшок ребенок станет ходить, говорить начнет, тогда у них интерес появляется. А сейчас все это твоя забота, на то ты и мать.