– Мама вот тебе работу принесли, даже твоего любимого судачка поймали. Да леща, старую самку, засоли отдельно по своему рецепту, может блудный внук приедет, подарок ему в дорогу от себя дашь. Да на крой нам в саду, пока руки чистые, мы немного перекусим.

Я помыл руки под рукомойником вслед за дядей Федей, прошёл в сод за стол, под раскидистой старой яблоней. Стол был стационарный, сделанный из лиственницы с двумя скамейками из того же материала. Две скамейки шли параллельно длинным сторонам стола и опирались на две тяги, прибитые по короткой стороне к двум ножкам стола. Ножки стола сделаны из дуба, вкопаны в землю. Та часть ножки, которая соприкасается с землёй, прошла предварительную обработку на костре. Этой конструкции было лет десять не меньше, она не боялась ни дождя, ни снега. За стол при желании можно было усадить больше десятка человек. Всё это рассказал мне дядя Федя, пока Марья Ивановна накрывала на стол. Сначала она застелила скатерть и пошла за блюдами, усадив нас за стол. Я достал с рюкзака Сталинскую столичную и поставил на стол. Марья Ивановна принесла жареного леща, пойманного сыном на вечерней зорьке. Прошлогодних солёных огурчиков и помидор. Нарвала свежей зелени, посаженной под зиму. Перья лука, молодые листья петрушки и укропа украсили стол. Когда она пошла за сваренной картошкой, я достал свой сухой паёк хлеб с докторской колбасой и термос с фирменным чаем со слонами и чабрецом, которым на стройке я, как-то угощал дядю Федю и дядю Толю.

– Марья Ивановна родилась в семье сельских учителей на Украине до революции, муж военный занимал высокий пост, перевели в Самару в тридцатых. Погиб на фронте. Сына поднимала одна замуж не вышла. С невесткой ладила, очень сильно привязалась к внуку, не заметила, как тот вырос и оставил бабушку. Сейчас переживает за него. Этот домик остался, как память о хорошей, но тяжёлой жизни. В войну работала в госпитале, подхватила тиф. Выжила, но оглохла. Подруги давно умерли, вот и копается в огороде одна, переняв умение от своих родителей, – рассказал невзначай историю своей матери дядя Фёдор, пока старушка суетилась для нас.

Она пожелала нам приятного аппетита и собралась уходить, как сын сказал:

– Посиди с нами, мама, успеешь ещё свои дела сделать.

На стол дядя Федя достал из ведра с водой бутылку московской с зелёной наклейкой Куйбышевского ЛВЗ. Я настаивал, чтобы он открыл бутылку с сургучом, дядя Фёдор не хотел это делать, но красивая наклейка, понравилась бабушке, она встала на мою сторону и сказала:

– Сынок, твою с зелёной бумажкой я уже пробовала, налей мне рюмочку человека, хочу его попробовать, больно бумажка красивая. Дяде Феде ничего не оставалось делать, и он сбил сургуч с моей бутылки, открыл пробку, разлил по рюмкам. Встал и произнёс тост:

– За более близкое знакомство и удачную рыбалку.

Мы выпили, водка всем понравилась. Я закусил хорошо приготовленной рыбой, дядя Фёдор луком с солёным огурцом. Бабушка съела кружок колбасы и попросила сына налить ей чай с термоса. Сын налил ей ароматного чая, она пила и всё нахваливала. Мы разлили по второй, и выпили.

– Водка у вас замечательная, где вы её купили Виктор Леонидович?

Я рассказал старушке историю попадания водки ко мне.

– Это бог наградил вас, за благое дело. Спасибо вам за угощения, вы тут посидите без меня, а я пойду, займусь вашим уловом, а то рыба испортится.

И она ушла, поразив меня чтением разговора по губам. Что она не слышит, я уже убедился, когда её сын нечаянно локтем сбросил металлическую кружку на крышку ведра, стоящего у стола. Я повернулся, а она даже не оторвала взгляд от пищи. Мы сидели за столом разговаривали о жизни, было так хорошо. Дядя Федя сказал: