– А ведь ты права, мать, – задумчиво сказал Николай. – Смотрю я на жизнь и вижу, что только дома я был действительно счастлив. Раньше я этого не понимал.

– Так уж повелось, что самое ценное и дорогое подчас трудно разглядеть, – вздохнула бабка.

Вика, набив желудок дарами сада, примкнула к Соньке и, тяжело нагнувшись над грядкой, стала выдергивать невиданное ею раннее растение.

– Такая симпатичная зелень, – разглядев его, сделала вывод Вика. – Зачем мы его дергаем?

– Так это пырей, сорняк. Он такой агрессивный, в любой почве живет, от него не отделаться. Греки назвали его «агропирон», что означает «огонь полей», а у нас его «червь-трава» зовут.

– Так тем более! Чего его рвать, если все равно не отделаться? Пусть себе растет.

– Что ты, он овощи как червь насквозь пронзает, а сам растет себе дальше. Еще та зараза. Никакого урожая с ним не увидишь, – вздохнула Сонька.

– Ну раз так, зараза два раза, тогда получай, – воинственно сказала Вика и с рвением накинулась на сорняк.

Солнце начало сильно припекать. Девочки усердно трудились, стараясь закончить до обеда.

– Знаешь, Сонь, я вот думаю, как далека настоящая деревенская жизнь от той, которую изображали классики, – мрачно ворчала Вика, сражаясь с сорняками. – У них дворянство все чаи гоняло на террасах, да о судьбе Родины размышляло. А мы под палящим солнцем жуков собираем и дрянь всякую из грядок выдергиваем. Это скорее сюжет из романа Хильдрета «Белый раб».