– Ну да, башня Гнездецкого.

– Это чего имя у неё, что ли, своё?

– Конечно. У каждой есть имя, – Мирек даже удивился Сашкиному неведению. – Вот это Воротная, возле рва Владычья, над рекой Княжеская, а прямо Въездная была, только её разобрали.

– Вот здорово, – Сашка восхищённо покачал головой. – Слушай, а почему башня Гнездецкого сгорела?

– Так, когда бомбили, туда тоже попало. Правда, там только крыша сгорела, а чтоб покрыть заново, это знаешь, сколько труда надо, – покачал головой Мирек.

– А вообще-то немного сгорело… – словно отвечая на какие-то свои мысли, раздумчиво протянул Сашка.

– Тебе мало? – Мирек соскочил с подоконника и сердито потащил Сашку к другому окну. – Ты вот сюда посмотри!

Только отсюда, с высоты сорокаметровой башни, Сашка понял, почему город казался ему то маленьким, то большим. Новая застройка, отделённая от замка болотистой поймой, двумя параллельными улочками пересекала соседний холм, а от неё, обстроенное со всех сторон маленькими домиками, уходило то самое Киевское шоссе.

– Вон оно Згарисько, – Мирек показал на странно пустующую плоскую вершину холма, – там всё сгорело.

– Постой, постой, – догадался Сашка, – так то ж тот перекрёсток, что возле сквера! Мне отец говорил, там главная магистраль.

– Точно, магистраль. – Мирек сморщился, как от зубной боли, и отвернулся. – Там три дня сплошной пожар был. Кто уцелел, на Вульку уходили, а мы и не пробовали, на Яровице сидели. Это там, за вокзалом. Мама у меня врач, так мы прямо в больнице и были. Вроде и бомбили меньше, а всё равно стенки, как живые, тряслись.

– Это да, – согласился Сашка, – бомбёжка, она бомбёжка и есть…

Он некоторое время сосредоточенно рассматривал городскую панораму, а потом повернулся к Ярке, всё это время ковырявшемуся возле разваленного камина.

– Слышь, Ярко, а ты что, по другую сторону Згарись-ка, на Вульке был?

Ярко сердито зыркнул глазами и, не отвечая, полез вниз к выходу.

– Чего это он? – Сашка недоумевающе посмотрел на Мирека.

– Чего, чего… Отец у него в рабочей милиции был. Милиционеры с Вульки в огонь пошли, чтоб войска пропустить, считай, все там и остались.

– А я разве знал? – Сашка развёл руками. – А ты тоже, всё Згарисько, Згарисько, вот я и думал…

– Думал, думал, – передразнил его Мирек, – надумал… Идём я тебе лучше подземный ход покажу.

– Это что, туда? – Сашка указал на разрушенный колодец второй, тоже винтовой лестницы.

– Нет, назад во двор надо…

Спустившись уже знакомым путём во двор, Мирек подвёл Сашку к воротам и показал на вытянутую дыру в боковой стене въезда.

– Здесь.

Два высоких арочных проёма насквозь пронизывали башню, выводя крутую, мощённую мелким булыжником дорогу с внутреннего двора на замковый мост. Поглядев на выщербленные края высоко поднятого над землёй входа, Сашка с сомнением покачал головой и махнул Ярке, удобно пристроившемуся в холодочке въезда.

– Это что, там вправду подземный ход?

– Там, – Ярко примирительно улыбнулся. – Мирек тебе покажет.

Помогая друг другу, Мирек и Сашка взобрались наверх и оказались на крохотной площадке, напоминающей коридор.

– Вот спуск, – сказал Мирек и подтолкнул Сашку вперёд.

Сразу за площадкой был провал, но света из затенённого въезда доходило мало, и что там внизу, рассмотреть не удавалось.

– Этот? – Сашка склонился над краем. – А глубокий?

– Да в мой рост, – ответил Мирек и пояснил: – Там, как слезешь, надо пройти немного и потом ступеньки будут.

Сашка внимательно оглядел Мирека с головы до ног, словно примериваясь к его росту, и вдруг, прикрыв лицо руками, как-то боком прыгнул в чёрную пустоту.

– Ты что, чумной? – Мирек инстинктивно подался в сторону и, поспешно наклонившись над провалом, спросил: – Целый, нет?