В Европе в это время все еще бушевала ужасная тридцатилетняя война, и, как ее следствие, недавно завершилась эпидемия чумы, унесшая в могилу множество жизней.

Но несмотря на это, на лицах немногих прохожих, выходивших из дома в эту осеннюю пасмурную погоду, светилась радость: буквально накануне Ришелье отпраздновал еще одну победу, память о которой была на устах у многих парижан – ровно семь лет назад, крепость Ла-Рошель – оплот английского королевства капитулировала, и гугеноты (как здесь называли последователей протестантской веры) согласились на безоговорочную сдачу города.

В то время как происходило совещание аристократа с наемниками, с целью найти убийцу Лагрона, в другом квартале Парижа, в роскошном особняке, принадлежавшем Антуану дю Бек- Креспену, графу де Море, одному из королевских полководцев, состоялся разговор между ним и молодым человеком, лет двадцати пяти – худощавым, с темными длинными волосами.

– Надеюсь, что вы еще сможете проявить себя, – говорил граф, дружески обращаясь к собеседнику. – Я хочу дать вам шанс вновь приблизиться ко двору, помня все ваши военные подвиги. По крайней мере, там, куда вы направитесь, недостатка в интригах или сражениях не ожидается.

Молодой человек спокойно слушал. Его стройная фигура, облаченная в черный камзол, который, несмотря на его простоту, он носил с утонченным изяществом, его тонкие, но при этом мускулистые руки, гордый взгляд синих глаз и лицо с красивой матовой бледностью – все выдавало в нем одного из тех молодых дворян, которые, получив в наследство небольшое деревенское имение, направились в столицу в поисках приключений, стремясь достичь большего, чем однообразная сельская жизнь, с помощью своей твердой руки и острой шпаги.

Множество таких людей становились оружием в руках тех, кто благодаря своему богатству стремился чужими руками расправиться со своими противниками. Несмотря на свою молодость, по той спокойной решительности, которая мелькала в каждом его слове и движении, было видно, что ему уже приходилось принимать участие в стычках и в сражениях на стороне французской короны.

Некоторое время он задумчиво молчал, пристальным взглядом рассматривая своего собеседника, затем, слегка улыбнулся:

– А вы стали гораздо осторожнее, чем раньше.

– Времена меняются. К тому же у нас слишком большие надежды на это путешествие. Не хотелось бы, чтобы они не оправдались.

– Все гораздо проще, чем вы думаете. Откройте мне свой план, и я напрямую отвечу, смогу я это сделать или нет.

– Кстати, – граф поднял на него взгляд и внезапно переменил разговор, – вы знали Лагрона?

– Да, я недавно видел его на балу вместе с маркизой де Вильруа.

– Увы, но теперь он там больше не появится, и его стихи, любимые дамами, исчезнут навсегда.

– А что случилось?

– Вы что, не читали об этом статью во «Французском Меркурии»?

– Я еще не успел посмотреть газету.

– В тот же день, ближе к ночи, его нашли мертвым в заброшенном переулке.

– Что вы говорите?

– Да, представьте себе! Он был почти нетронутый. И что самое странное, убийцы не забрали ничего ценного из его вещей или одежды. Крови совсем не было. Ему крайне аккуратно вонзили шпагу между глаз, так, что она прошла насквозь через голову и оставили лежать на земле – вечно удивленным поэтическим взглядом смотреть на небо.

– Странно, кто бы мог это сделать?

– Скажу по чести, многие подозревают вас. Возможно, вам еще поэтому необходимо уехать из Парижа. Вы же прекрасно знаете, что он был одним из миньонов короля. И если убийцу найдут в ближайшее время – его повесят.

Молодой человек бросил на собеседника быстрый взгляд – причем ни один мускул на его лице не дрогнул, а дыханье осталось таким же ровным.