– Мужчины все как дети. Поверь, у меня их уже трое, – с улыбкой произнесла Лиззи, моментально переключившись на молнию Маши.

– Мужчин или детей? – спросила девушка через плечо.

– Мальчик, девочка и мой братец Шон, – рассмеялась в ответ Лиззи – Позови, если тебе что-то понадобится, я буду в соседней комнате, – дружелюбно добавила она. В дверях она задержалась, будто хотела что-то спросить, но отказавшись от этой идеи, аккуратно затворила за собой дверь.

Маша провела рукой по успевшему запотеть зеркалу. Лицо было трудно разглядеть, потому что лампочка в ванной комнате светила тускло, а дневной свет пробивался в помещение через окно за спиной Маши. То, что выглянуло из зазеркалья напоминало скорее тень человека: испуганные большие глаза, впалые бледные щеки, украшенные серыми ручейками потекшей туши, светло-русые кудряшки облепили лоб, скулы и даже подбородок, расстёгнутое платье намокло и потемнело от воды, золотая окантовка превратилась в грязно-коричневую. Какой контраст с тем царственным отражением, которое Маша наблюдала пару часов назад на далекой вечеринке.

– Как же я его сдам обратно? – мелькнуло в ее голове, но у Маши было слишком мало сил, чтобы испытать хоть какое-то подобие эмоций. Все, чего просило ее тело – тепло и сон! Поэтому, окинув себя унылым взглядом, Маша отвернулась от зеркала, скинула испорченное платье на пол и тяжелым движением, спорящим с ее тонкой фигурой, погрузилась в горячую воду. От тепла и пара ее разморило, лоб и подбородок покрылись испариной. Девушка раздраженно стерла ее. Побоявшись заснуть в воде, она вылезла, как только поняла, что согрелась. Стараясь не потерять чувство накатывающего расслабления, она в полотенце и с полузакрытыми глазами перебралась в соседнюю комнату. В углу на кресле горчичного цвета ее ждала Лиззи. Маша молча присела на кровать, тупо уставившись перед собой, пока хозяйка дома рассматривала ее со смесью тревоги и любопытства. Без лишних слов Лиззи положила на ее колени полосатую растянутую пижаму, в очередной раз отказавшись от своих опасений по поводу присутсвия незнакомки, она по-матерински взглянула ей в лицо, убрала прядь со лба и откинула толстое одеяло. Убедившись, что Маша легла и закрыла глаза, Лиззи тихо затворила шторы, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Комната погрузилась в темноту. Единственным звуком, нарушавшим молчание, было мирное сопение Маши.

Проснувшись спустя восемь часов глубокого сна без сновидений, Маша удивилась царящей вокруг темноте. Странно, ведь на ее окнах весит только тюль.

– Неужели сегодня настолько пасмурно? – подумала девушка, с трудом разлепляя еще не видящие ничего глаза. Только спустя несколько мгновений она осознала, что не дома. И даже не понятно, далеко ли она от него или в двух шагах. Сквозь оранжевые занавески просачивался тусклый сумеречный свет – вечер медленно уступал место ночи. Девушку охватила тревога. Причина ее была очень странной: её испугало, что она проспала день в незнакомом месте и проснулась поздно вечером. Что же ей делать теперь – в неизвестности еще и в ночи?

Горло пересохло, но вылезать из-под тяжелого одеяла не хотелось: в комнате было довольно холодно, да и жизнь её стала настолько непредсказуема, что того и гляди из-под кровати вытянется костлявая рука с когтями, схватит ее за лодыжку и утянет во тьму. Маша повернулась на другой бок и обнаружила, что кто-то заботливо поставил ей на тумбочку поднос с чаем и печеньем. Чай уже остыл, но это было не страшно. Маша жадно выпила чашку, прислушалась, нет ли голосов за дверью. Ничего не услышав, она бездумно уставилась в потолок и снова уснула, на этот раз до утра.