Беседы о прошедшем за чаем повели.
Рассматривают фото у Коробовой Тони,
Одетая по форме, кавалерист в седле.
И вспоминают битвы, над Вязьмой небо стонет,
Здесь бой ведет Доватор на боевом коне!
Выходит в круг москвичка101, не думая о ранах,
Елецкого сплясала, «тряхнула стариной».
Осталось так немного на свете ветеранов,
И прошлые обиды проходят стороной.
Запели побратимы о Разине Степане,
Потом все вместе дружно «Катюшу» завели.
О битвах в Подмосковье вновь говорят волжане,
О зверствах и убийствах напомнили они.
Участник битв на Волге, в Ржеве и под Вязьмой,
Мой дядя (православный)102 фашистов не щадил.
Но видел из «народа» солдат немецких разных,
И ненависти лютой к врагам не затаил.
Он к Господу взывает, с молитвой о прощении,
О тех заблудших овцах, что гибли под Москвой,
Несущих зло и горе – в невольном согрешении:
«Спаси их и помилуй, и души упокой!».
Помолимся же братья за воинов ушедших,
За павших подо Ржевом – в жестокую войну:
Прими, Господь останки рабов твоих усопших,
Им Царствие Небесное – Жизнь Вечную даруй103!
28. 09. 2002 г. – 06. 11. 2003 г.,
Валдайская возвышенность, г. Ржев.
Братьям, Семиреченским казакам
Республики Киргизстан – посвящается!
Вторая часть.
Беловодье
Эпос
Терскей Ала-Тоо
Эпос
Встречает рассветы Терскей Ала-Тоо,
Приливом играет речная волна.
Чарует волшебным чоором джайлоо104,
В горах зазвучала комуза105 струна.
Лучи освещают тянь-шаньские ели,
Белеют березы над быстрой рекой,
И запах еловый наполнил ущелье,
И пеньем рассветным нарушен покой.
Во снах предрассветных чудесные грезы
Уносят в задорную юность мою.
В горах громыхают аксуйские грозы,
Природной стихии я песню пою!
Леса и долины, луга и покосы —
Симфонии горной ловлю я волну,
Играют на солнце янтарные росы,
Кияка106 – Терскея настрою струну.
Дорога из детства – высокие горы,
Пейзажем альпийским пленяет откос,
По склонам ковровым – барсучьи норы,
Кунгей107 облепихою спелой порос.
Поэзия цвета – тянь-шаньское поле,
В предгорьях хребтов – эспарцет108 и овес,
Цветущий картофель, сурепки раздолье,
Тюльпаны и донник повсюду здесь рос.
Терскей Ала-Тоо – кочевья приволье:
Овец тонкорунных, кыргызских коней
И яков мохнатых, живущих в нагорье,
Разводят аксуйцы у снежных полей.
Гостей в Теплоключенке встретил Посмитный109,
Хозяин радушный Ак-Суйской «Зари»,
В станице казачьей под сенью ракитной
Душевные песни поем до зари.
В Алтын-Арашан вновь спешат иностранцы,
Звучит в Ала-Тоо неистовый джаз.
По горным тропам вверх уходят канадцы —
Старателей манит река Сары-Джаз.
Киргизские горы – вершины златые.
Богаты отроги запасом руды.
По рекам бурлящим – байдарки шальные.
Не видывал рафтинг опасней воды.
В горах первобытной культуры останки,
Рисунки далеких пещерных людей.
Подводных селений – усуней110 стоянки —
Хранятся веками в соленой воде.
Искрится на солнце киргизское море,
Соленой волной, омывая гранит,
Здесь с пляжами севера – южные спорят.
Загадочной далью, нас море манит.
И Шелковый путь в Ала-Тоо проходит.
Бишкек, Балыкчи, Каракол и Ак-Су,
Нарын, Ат-Баши, и дорога приводит
В китайский Кашгар на реку Кызылсу.
Бывали в Тянь-Шане калмыки и гунны111
И саки сражались за горный Сон-Куль.
Усунями правил воинственный Гуньмо112
И эпос «Манас»113 сохранил Иссык-Куль.
Исследовал горы Семенов – Тян-Шанский114,
Чокан Валиханов115 влюблен был в Кунгей,
Окончил в Тянь-Шане свой путь Пржевальский116
В краю приозерном, в предгорье Терскей.
Собор Каракола и храмы селений,
Кресты и могилы крещеных людей
Под сводом господним священных явлений,
Сберег величавый, могучий Кунгей.
Матфея – апостола мощи святые
Омыты прозрачной озерной водой.
Стоит на дне моря гробничка-святыня,
Хранится «соборной» легендой седой.