Охранник у лестницы шагнул ближе, его рука скользнула к кобуре. Айдо понял: его заметили. Он сделал вид, что допивает сакэ, и двинулся к выходу, но путь преградил другой громила. «Куда?» – рявкнул он. Айдо почувствовал, как время замедляется, как адреналин заливает вены. Его рука легла на «Hino Komuro» за поясом, но он улыбнулся, как Такэси, лениво, с вызовом. «Покурить», – бросил он, кивая на дверь. Громила прищурился, но отступил, буркнув: «Не задерживайся».

На улице дождь бил по асфальту, смывая неон с лица Айдо. Он стоял в переулке, прислонившись к сырой кирпичной стене, и закурил сигарету из пачки, что хранил в память об Айко. Табак был ему чужим, но запах возвращал её голос, её слова об Айяно: «Живи, сын». Он затянулся, выдыхая дым в дождь, и почувствовал, как холод проникает под пальто. Склад у доков был через три часа, и он знал, что это ловушка. Хиро не доверял ему, а Сузуки, возможно, уже чуял угрозу. Но Айдо не мог отступить. Его клятва, выжженная в сердце, вела его вперёд, как путеводная звезда в этом аду.

Он выбросил сигарету, затоптал её каблуком и шагнул обратно к клубу. Нельзя было дать Хиро повода думать, что он сбежал. У входа громила окинул его взглядом, но пропустил. Внутри «Сасори» всё ещё ревел, неон пульсировал, как ядовитое сердце. Айдо вернулся к бару, заказал ещё сакэ, но не пил – его глаза следили за Хиро, за занавеской VIP-зоны, за каждым движением в этом логове. Он был Такэси, но внутри – Айдо, сын Айяно и Мэдоки, охотник, чья клятва горела ярче неона.

Возвращение в паутину.

Айдо занял прежнюю позицию у бара, его спина прижималась к стойке, чтобы держать зал в поле зрения. Хиро был на том же месте, в углу, но теперь его окружало больше людей – пятеро, все с татуировками скорпионов, их смех был громче, но глаза холоднее. Айдо заметил, как один из них, низкий, с шрамом на виске, бросил взгляд в его сторону, а затем что-то шепнул Хиро. Тот кивнул, не прерывая разговора, но его рука скользнула в карман, и Айдо уловил блеск кастета. Ловушка сжималась.

Он сжал болт в кармане, его пальцы прошлись по гладкому металлу, как по старому шраму. Без арбалета Мэдоки он чувствовал себя уязвимым, но «Hino Komuro» за поясом был его страховкой. Айдо вспомнил тренировки в полицейской академии, где его били до крови, заставляя вставать снова и снова. «Ты не ломаешься, пока не решишь сломаться», – говорил инструктор, и эти слова стали его щитом. Он научился лгать так, что детектор не дрогнет, драться, пока кости не хрустят, и ждать, как хищник, пока добыча не оступится. Под псевдонимом Орочи он отточил это искусство, становясь тенью, которую мафия не замечала, пока не становилось слишком поздно.

Бармен снова толкнул стакан, но Айдо лишь кивнул, оставив его нетронутым. Он заметил движение у лестницы – охранник с татуировкой скорпиона говорил по рации, его глаза метнулись к Айдо. Время сужалось, как горлышко бутылки. Он должен был действовать, но не мог торопиться. Хиро был его дверью к Сузуки, а Сузуки – последним звеном в цепи, что связывала его с кровью Айяно и Мэдоки. Айдо чувствовал, как клятва жжёт грудь, но Такэси должен был оставаться холодным, как лёд.

Игра с Хиро.

Хиро вдруг поднялся, махнув своим людям, чтобы оставались. Он двинулся к Айдо, его походка была ленивой, но в каждом шаге сквозила угроза. Толпа расступалась, неон отражался в его глазах, делая их похожими на раскалённые угли. Айдо выпрямился, но не снял очков – они были его маской, его барьером. «Решил вернуться?» – Хиро остановился, скрестив руки, его усмешка была острой, как бритва. «Думал, ты слинял».