На пристани стало подозрительно тихо. Смолкли крики торговки и не только. Больше не раздавались и мальчишеские голоса.

Осторожно привстав, Крис снова выглянула в окошко и застонала. Теперь ясно, почему стало так тихо. Торговка все так же стояла на пристани, не сводя подозрительных глаз с баркаса. Но, к ужасу Крис, она была не одна. За ее спиной возвышался огромный усатый гвардеец, который славился тем, что, невзирая на высокий чин подполковника королевской гвардии, начальника гарнизона по безопасности города, лично ловил беспризорников. Да так ловко, словно кузнечиков, хватая их за голову и лишая шанса трепыхаться. В этом он превзошел суровых полицейских, исправно патрулирующих город.

«Видимо болезнь у него такая – всех детей ненавидит», – шептались на улицах. Но перечить ему никто не смел. Подполковник Лют Валькель недаром обладал говорящим именем. Лютовал как на улицах, так и во вверенном ему королевском гарнизоне, отвечающем за безопасность города.

Погрузив на телегу и связав, он увозил пойманных детей в приют – огромное серое здание, построенное на окраине столицы. О том приюте среди беспризорников ходило так много страшилок и легенд, что они всеми силами старались отсрочить путешествие «в стены, из которых выхода нет».

Почему отсрочить?

– Все мы там будем, – однажды Крис услышала, как вихрастый мальчуган в дырявых штанах, длинно сплевывая на пол, сказал эту фразу.

И действительно, через несколько дней он не пришел на пристань. Лютый Усач, как звали подполковника в народе, поймал и его.

Из приюта на пристань не возвращался никто. Когда дети достигали двенадцати лет, самых крепких забирали на службу, муштруя и воспитывая в такой строгости, что те потом превращались в подобие Люта. Тех, кто послабее, недрогнувшей рукой отправляли на каменоломни, полагаясь на жестокий естественный отбор.

Но хуже всех приходилось девочкам, рожденным в один год с умершей принцессой Вольденгории. О причинах такой немилости люди могли лишь гадать. Новый король не счел нужным что‑то объяснять, а возражения тут же подавлялись вооруженной до зубов королевской гвардией. Любого, кто пытался спрятать дочь или изменить ее возраст, тут же объявляли предателем и приговаривали к немедленной казни, которая проводилась на центральной площади в назидание остальным жителям.

Девочек увозили в королевский замок, и что с ними было дальше, никто не знал. Больше их не видели. Поэтому Крис сейчас тряслась как осиновый лист, стараясь стиснуть челюсти, чтобы зубы перестали стучать.

Мальчишки же побросали работу и попрятались кто где успел, затаившись в ожидании, когда подполковник уйдет. Моряки молча стояли, ни словом, ни жестом не выдав их. А то где им потом искать почти дармовых работников? От пьяниц, болтающихся на пристани, толку нет – они всю рыбу по дороге растеряют, держа корзину трясущимися руками, а народ поприличней нанимается на другую работу.

Дрожа от страха, Крис заметалась по трюму, но выход из него один – на пристань. В подтверждение мыслям она услышала густой бас:

– Подождем немного. Сейчас мой помощник приведет хозяина, и тот все проверит. А воришке все равно деваться некуда.

Торговка не сводила восхищенного взгляда с внушительной фигуры подполковника и усердно закивала, да так, что голова немного закружилась от уважения.

– Господин Валькель, вы такой умный! – протянула она. – Какой хитрый план придумали.

– А то! – пробасил подполковник и погладил усы, довольный неприкрытой лестью. – А вы‑то какая глазастая. Этих воришек здесь как тараканов. Но ничего, мы их скоро всех вытравим.