– Дерьмо, а не апельсины, – вдруг заявил мой муж, прищурившись, так что его маленькие свинячьи глазки и вовсе утонули в складках жира. – Почему такие мелкие? – спросил он, злобно глядя на меня, и добавил: – Почему я всегда должен есть безвкусные фрукты?

Он намекал на мою пассивность в постели, но я сделала вид, будто не поняла намека, ответив:

– Возможно, за твоими фруктами следует лучше ухаживать.

– Да что ты в этом понимаешь, женщина? Кем ты себя возомнила?

– Я ни на что не претендую, мой господин. Знаю только, что твои деревья умирают.

Кхондамир повернулся в кресле, разглядывая свой сад, в котором росли яблони, груши, вишня и апельсиновые деревья. Лето было в полном разгаре, и по идее ветки должны были сгибаться под тяжестью сочных плодов, но листья на деревьях были желтые, а фрукты – невзрачные, больные.

– У тебя есть садовник? – спросила я, подозревая, что Кхондамир был слишком прижимист, чтобы держать садовника.

– Что толку в садовниках? Будто так уж трудно поливать растения и собирать урожай. – Он опять рыгнул. – Хотя тебе, конечно, трудно. Что с тебя взять?

Я встала из-за стола, слыша, как гулко застучало в груди сердце. Раньше я много времени проводила в саду и сейчас была уверена, что знаю, почему болеют его деревья.

– Если я скажу, как спасти твой сад, мой господин, ты это оценишь?

– Как ты смеешь...

– Позволишь прокатиться на лошади?

Он прихлопнул осу:

– На кляче.

– Тогда позови своих слуг.

В отличие от слуг в других дворцах, люди, работавшие у моего мужа, носили не опрятные туники, а залатанное, изъеденное молью тряпье. Когда они собрались у стола, я показала на самое маленькое и хилое деревце и сказала:

– Выкопайте его.

Слуги глянули на своего хозяина. Тот обругал их и жестом велел выполнить мое указание. Они подошли к деревцу, которое было не выше них, и аккуратно вытащили его из земли.

– Подойди сюда, мой господин, – сказала я, приближаясь к месту, где росло деревцо. Опустившись на колени, я сунула палец во влажную почву и затем понюхала его. Запах, исходивший от пальца, напоминал зловоние разлагающегося животного. – Чувствуешь, чем пахнет? – спросила я, поднеся ладонь к круглому, в красных прожилках носу Кхондамира.

Тот поморщился и отпрянул:

– Что это значит?

– Это значит, мой господин, что вы слишком обильно поливаете деревья, и поэтому их корни гниют.

– Ну и что дальше, женщина? Или тебе слова надо в рот класть? Что нужно сделать?

«Неужели не ясно, болван?» – подумала я, наслаждаясь его невежеством.

– Перестаньте их поливать. Сделайте перерыв хотя бы дней на десять. Потом, если Аллах улыбнется вам, деревья оживут.

Кхондамир крякнул, выбранил слуг и велел одному из них оседлать самую старую лошадь из всех, какие есть в конюшнях.

– Езжай, – сказал он мне.

Радуясь, что на какое-то время я смогу избавиться от мужа, я поспешила в свою комнату. Там я переоделась в простой коричневый халат и сняла с себя драгоценности. Не доверяя Кхондамиру, я вынула из пола один кирпич, вырыла в земле под ним небольшую ямку и сложила туда свои украшения. Потом положила кирпич на место, а землю бросила в горшок с комнатным растением.

Не посчитав необходимым попрощаться с мужем, я вышла на улицу и подошла к старой лошади с клочковатой шерстью. Некогда, должно быть, это была красивая кобыла – она попрежнему отличалась горделивой статью, несмотря на то что ее плохо кормили. Я погладила голову лошади, а потом заметила, что на ее спину слуга прикрепил дорогое седло.

– Он приказал оседлать старую лошадь, но про само седло указаний не дал, – прошептал слуга.

Я улыбнулась и вскочила в седло: