И прекрасный образ белокурой девушки, нежной и трогательной, возникший перед глазами Кайрата, вернул его воспоминания.

Оксана! Беременна!

И боль вернулась. И это была боль, которую не заглушить никакими лекарствами. Но теперь вместе с ней пришла злость и, как ни странно, ясность. Он понял, что хочет от него Роберта, почему воспоминания о брошенной у алтаря Кристине вызывали чувство вины, и зачем так отчаянно избегала его Оксанка.

«О, женщины! — прикрыв глаза, он потёр пальцами одной руки виски. — Вы меня убиваете!»

Всех троих объединяло кодовое слово «беременность».

Роберта явно пыталась забеременеть. Он словно прозрел. Вспомнил все тщетные попытки «забыть» про контрацепцию. И её, сидящую у мусорного ведра, куда она якобы что-то уронила. Она напрасно пыталась вытащить использованный презерватив — прежде чем выкинуть, он всегда его мыл. Так научили его парни в стриптиз-клубе, предупреждая о коварности женщин. И Кайрат всегда соблюдал эти правила, потому что больше чем бедности, он боялся внебрачных детей.

Не пользовался презервативом он лишь два раза в жизни. Первый раз с Оксанкой, и второй раз с Кристиной. Потому что лишать девушку невинности в резинке даже ему казалось кощунством.

И Кристина не просто так кричала ему вдогонку, что он «Должен на ней жениться!». По её пуританским понятиям, он её обесчестил, поэтому действительно «был должен». Но для него это означало нечто другое. И как не глупо в этом сознаваться, но тоже нечто почти ритуальное.

Он постоянно задавал себе вопрос: что так неудержимо тянуло его к Оксанке? Её любовь? — Он никогда не был обделён женской любовью. Её привлекательность? — Знавал он женщин и красивее. Может её чистота и наивность, которой в его грязной и пошлой жизни так не хватало? Или может быть её невинность в полном смысле этого слова?

Он болезненно сморщился.

«Девственница» — противное слово, от которого у него сводило скулы как от лимона. И всё же девственница в его жизни была только одна. Это полная дурость, но тот короткий миг, когда он спросил себя, а не привяжет ли эта древняя магия его и к своей будущей жене, решил Кристинкину участь.

И это был не лучший день для него с точки зрения её биологического цикла. И если с одного раза беременеют, то она могла залететь. Он должен был остановиться, но он хотел всё сделать в точности как в первый раз. И у него почти всё получилось. Кроме одного. Он постоянно закрывал глаза и представлял совсем другую девушку, после единственной ночи с которой, он возвращался к ней всю жизнь.

Боль за грудиной заставила его поёжиться, а несмолкающий аппарат пискнуть неровно.

«Что же ты наделала! Как же ты могла!»

Он не мог объяснить себе эту боль, но невыносимо щипало глаза.

Он вспомнил парня, которого он хотел стукнуть, и который тоже чуть не расплакался, предъявляя Оксанке претензии в торговом центре. Рома. Кажется, его звали именно так. И, кажется, ему повезло — она не оставит ребёнка без родного отца.

Из коридора донёсся шум. Он потёр глаза, и приготовился встречать гостей. В том, что Вадик позвонит Данке, он даже не сомневался.

— Кай, — она робко заглянула в дверь и, увидев, что он не спит, с жалостливым лицом направилась к его кровати. — Как ты?

За её спиной смущённо топтался Савойский в наброшенном на плечи белом халате. Диану Кайрат не ждал — она категорически не выносила больницы.

— Бывало и лучше, — сказал Кайрат, — пытаясь подтянуться повыше. Нервный прибор судорожно запищал, когда он нечаянно сдёрнул датчик с пальца. Данка испуганно уставилась на мигающий монитор, а заглянувший Вадик строго предупредил, чтобы они недолго.