Неслучайные обрывки-маяки, по которым много позже, с ростом бытия, я смог восстановить или приблизиться к тем мыслям, на которые мне указывали.

Когда я только попал на Корабль, то переклеил в своей комнате обои, постелил новый ковролин и вынес из комнаты всю мебель, за исключением одежного шкафа и матраса, на котором теперь спал. После Затамска я снова занес мебель обратно – мне стало неважно, насколько загромождено мое пространство. Обливаться я перестал, и практики теперь делал в меньшем объеме, потому что работал на официальной работе, а по вечерам учился. Благодаря тенсегрити у меня появилась новая «способность» – чужие компьютеры у меня наглухо зависали, что создавало проблемы в работе. «Нужно было экранироваться!» – Звездочет, как обычно, был прав, но экранироваться я не умел.

После Затамска Дейдра наконец-то съехала от родителей, и теперь занятия проходили у нее. Единственным, что роднило новое пространство с прежним, была скрипка, которая в футляре проветривалась на одном из книжных шкафов – при мне не было ни одного случая, чтобы Дей взяла ее в руки. Кажется, что там всегда звучала музыка: Эвора, которую так ценили на Корабле, Петр Лещенко, от которого у Дейдры по ее словам «начиналась расщепуха». И так редко звучал Вертинский, который мне нравился больше упомянутых! Чуть позже появились Эрик Сати и альбомчик «The boatmans call» Ника Кейва, а также Emma Shapplin, которую Дей сравнивала с Эворой: «У Эворы уже перегоревшая страсть, а у Эммы еще нет». Изредка Дей ставила «новый хит»: кассету «Кострома» от Ивана Купалы, что звучала в Затамске и под которую была отдельная танцевальная практика под руководством Звездочета.

В отличие от квартиры Скрипачки пространство не приходилось каждый раз выстраивать, Дей поддерживала необходимую атмосферу.

Все читали «Один шаг в Зазеркалье», а когда в интернете появился первый Школьный сайт, Дей отправила туда рассказ об одном из занятий на квартире Скрипачки. Завершался рассказ сетованиями в мой адрес: ну как можно доверять человеку, который не может контролировать свои состояния?!

Я постепенно воцерковлялся, побывал на первой исповеди и причастии, уже пробовал держать посты. Еще летом по рукам прошла прекрасная маленькая книга «Откровенные рассказы странника», и какое-то время я пытался практиковать умную молитву, но на семинаре Звездочет о подобной практике заметил, что «на чтение Иисусовой молитвы нужно получить благословение у священника». Мне такое благословение не дали, но у Дей все получилось.

Дей теперь читала Феофана Затворника и «Письма Баламута», но на меня наводила скуку назидательность, и я с некоторым напряжением следил за тем, что происходит: у меня перед глазами были примеры эзотерических дам «ударившихся в православие». За считанные годы цветущие женщины превратились в согнутых старушек, поучающих как правильно следовать православной церкви. Когда человек начинал «как батюшка» всех поучать, на Корабле это называлось «батюшкизм», но одно дело, когда это был кто-то другой, а другое дело, когда речь шла о Дей, с которой мне невозможно было спорить, потому что я не успевал за ходом ее мысли.

На Школьном сайте тем временем выложили один из алхимических трактатов, и народ сорганизовался закупить несколько экземпляров «Химической свадьбы Христиана Розенкрейца», еще одно совместное групповой делание. Алхимия интриговала, интерес был массовым и вполне естественным. Я не видел смысла покупать то, что и так было в свободном доступе в интернете, и текст прочел с экрана. Что же касается выложенного трактата, то Дей неожиданно выступила против того, чтобы я сохранил себе копию и распечатал ее.