В квартире Лепихиной она представила меня («приходил на семинар»), и практически сразу ушла в кухню готовить чай. Я вполголоса бросил ей вслед презрительное:

– Он что, сам себе чай навести не может?! – и заслужил осуждающий взгляд Дейдры.

У меня была с собой девяностоминутка суфийской музыки: Sirus (Caravan, 1989) и Ahura (Sufis vision. Dance meditation. 1991), которую я с разрешения ВС поставил на магнитофоне, а он предложил партию в нарды. Мне не запомнилось, чтобы за игрой мы много разговаривали, я благополучно проигрывал, но музыка ему понравилась, он специально подходил к магнитофону, прочел содержимое подкассетника. Потом пили чай, и я вышел в кухню, чтобы не слушать беседу ВС и Дей. Я не понимал принципиального различия между мутной местечковой эзотерикой, обрывками настоящего опыта и Школой, себя полагал человеком уже осведомленным во всем, и к той встрече отнесся как к заурядному случаю.

На одном из семинаров того периода Звездочет как-то сказал:

– Особенность Корабля в том, что на него невозможно выйти из социума.

Это действительно было так. Никакой рекламы, никаких обмолвок в интернете, который еще не был столь доступен. Люди приходили через людей: кто-то с кем-то работал, учился, дружил, пересекался на каких-то других семинарах. В этом плане наше с Роландом прибытие было вполне обыкновенным делом. На внешнем плане участников приморских семинаров роднило разве лишь то, что почти все были с высшим образованием и так или иначе реализованы в социуме, на внутреннем у многих внутри была тяга к чему-то еще, стремление к идеалам, мало представленным в социуме.

Девяностые годы – это своего рода бум, прорыв: издавалось много качественной духовной литературы, которую лично я купить не мог, но у меня был к ней доступ в «школе философов». Реклама различных семинаров регулярно попадалась на глаза, но были и такие школы и направления, которые в рекламе не нуждались: к примеру, ученики Ошо, стабильно собиравшие большие группы методом сарафанного радио. Попробовать сходить тогда куда-либо «по рекламке» мне в голову не приходило, но бригада по ландшафтному дизайну странным образом притягивала разных эзотериков, и у меня даже появилось новое увлечение: я стал собирать истории недошедших, людей в силу тех или иных причин эзотерику оставивших. Мне казалось, что в этом деле – эзотерическое развитие – все просто и ясно, достаточно выбрать практику и непрерывно ее делать. А там и вожделенное просветление не за горами!.. поэтому я так интересовался чужими «граблями». По прошествии времени из кучи всякой всячины могу выделить лишь немногое:

Захар рассказывал о том, как с помощью практики внутреннего безмолвия из Интегральной йоги достигал состояний, когда мир начинал содрогаться. Я смог получить такой же результат, но суть его мне была непонятна. Дизайнер фирмы, в которой мы с ним работали, с помощью той же практики изредка проявляла просто феноменальную интуицию, но было это еще до того как настал период бизнеса. Тут я смог приблизиться только к тому, что теперь вместе с ней и Захаром испытывал атаки темных – специфическое по первому впечатлению состояние. Мы все могли находиться в разных местах, но сопоставление времени говорило о том, что это не является галлюцинацией.

Самым загадочным явлением, промелькнувшим в Приморске, оказалась закрытая целительская школа: в моем кругу общения на тот момент оказались сразу три человека, которые побывали на ее семинарах, но они давали подписку о неразглашении, и кроме имени ведущего и названия школы у меня был только комплекс по набору энергии, который якобы давали на семинаре первой ступени. Семинары в Приморске эта школа больше не проводила, и выйти на них я не мог.