>Негр. Белые часто заставляют людей поступать против совести.

>Лиззи. Да, часто. Когда им не удается добиться этого силой, они затуманивают мозги красивыми речами. (Пауза.) Значит, нет? Ты не задушишь меня? Ты – добрый человек. (Пауза.) Я спрячу тебя. Оставайся тут до завтрашнего вечера.

Негр шагнул было к ней.

Не прикасайся ко мне, не люблю негров.

С улицы доносятся выстрелы и рев толпы.

Приближаются. (Подходит к окну, отодвигает занавеси, выглядывает на улицу.) Ну, доигрались!

>Негр. Что они делают?

>Лиззи. Расставили часовых на обоих концах улицы и обшаривают дом за домом. Надоумило же тебя прийти сюда! Наверняка кто-нибудь видел, как ты завернул на нашу улицу. (Снова смотрит в окно.) Ну вот! На этот раз к нам. Поднимаются.

>Негр. Сколько их?

>Лиззи. Пятеро или шестеро. Остальные сторожат внизу. (Вновь подходит к негру.) Не дрожи, не дрожи ты, ради бога! (Пауза. Глядя на браслет.) Свинья! (Бросает браслет и топчет его каблуком.) Гадина! (Негру.) И что тебя принесло сюда в этакий момент!

Негр встает, видимо, собираясь уйти.

Стоит тебе только выглянуть – ты пропал!

>Негр. По крышам.

>Лиззи. При такой-то луне? (Пауза.) Подождем. Прежде чем попасть к нам, они обшарят два этажа. Я, кажется, просила тебя не дрожать!

Долгое молчание. Негр, подавленный, сидит на стуле.

У тебя есть оружие?

>Негр. Ох, нет.

>Лиззи. Ладно. (Роется в ящике, достает револьвер.)

>Негр. Что вы собираетесь делать, мэм?

>Лиззи. Я открою им дверь и попрошу войти. Вот уже двадцать пять лет, как они забивают мне голову своей болтовней о седых матерях, об американской нации, о героях войны. Но я их раскусила наконец. Баста! Уж больше не попадусь им на удочку. Я открою им дверь и скажу: «Да, негр здесь. Здесь. Но он ни в чем не виноват. У меня вытянули ложные показания. Клянусь господом богом, он ничего не сделал».

>Негр. Они не поверят вам.

>Лиззи. Возможно. Вероятнее всего – не поверят. Тогда ты наведешь на них револьвер, и если они не уйдут – выстрелишь.

>Негр. Придут другие.

>Лиззи. Будешь стрелять и в других. Если увидишь сына сенатора, постарайся не промахнуться: это он все подстроил. Нас приперли к стенке. Все равно наша песенка спета: если они найдут тебя здесь, и моя жизнь кончится. А уж если суждено подыхать, то лучше подыхать с музыкой. (Протягивает ему револьвер.) Бери! Бери, говорю.

>Негр. Я не могу, мэм.

>Лиззи. Почему не можешь?

>Негр. Не могу я стрелять в белых.

>Лиззи. В самом деле? А вот они не постесняются!

>Негр. Они белые, мэм.

>Лиззи. Что из того? Раз они белые, они вправе зарезать тебя, как свинью?

>Негр. Это – белые.

>Лиззи. Рохля! Гляди-ка, а у нас с тобой много общего, ты такой же простофиля, как и я. Но если весь мир сговорился против нас…

>Негр. Почему вы сами не стреляете, мэм?

>Лиззи. Я тебе уже сказала, что я тоже рохля!

На лестнице раздаются шаги.

Вот они! (Усмехаясь.) Недурно мы с тобой выглядим. (Пауза.) Удирай в ванную. И не шевелись. Замри.

Негр покорно скрывается за дверью. Лиззи ждет. Раздается звонок. Она крестится, поднимает браслет с пола и открывает дверь. Входят трое с ружьями.

Лиззи, трое с ружьями.

>Первый человек с ружьем. Мы ищем негра.

>Лиззи. Какого негра?

>Первый человек с ружьем. Того самого, который изнасиловал женщину в поезде и ранил бритвой племянника сенатора.

>Лиззи. Бог мой, не у меня же вам его искать. (Пауза.) Вы меня не узнали?

>Второй человек с ружьем. Узнал! Узнал! Позавчера я вас видел, когда вы выходили из вагона.

>Лиззи. Правильно. Это ведь он меня изнасиловал. Понятно?

За сценой шум голосов. Все трое изумленно смотрят на Лиззи с вожделением, но вместе с тем и со страхом. Потом пятятся назад.