— Не успеваю соскучиться. У деда в последнее время обострились проблемы со здоровьем, приходится часто летать в Париж и жить на два дома, — с печальной миной сообщает Виктор.

— Сожалею. Надеюсь, сейчас все в порядке? — осведомляется маман, одарив Виктора сочувствующим взором.

— А что себе старика не заберете? — вступает в разговор отец. Кажется, сегодня это его первое официальное обращение к Виктору. Папа, вообще, всегда такой молчун. Не любит он попусту чесать языком.

— Пробовали уговорить, но дед у меня с характером. Не поддается. Говорит: умирать буду дома.

— Его можно понять, — хмыкнув, кивает папа. — А у тебя какие планы на будущее? И на Олесю в частности?

— Планы? — Виктор немного теряется от панибратского тона и вопроса в лоб, но быстро приходит в себя и отвечает четко и по делу: — Я закончил Институт Дружбы Народов, работаю в крупном благотворительном фонде. Собираюсь и дальше развиваться на данном поприще. На Олесю у меня самые серьезные планы. Не волнуйтесь, в Париж не увезу. Здесь обоснуемся.

— Не рановато ли для серьезных планов? — прямо спрашивает отец. — Олесе всего девятнадцать. Куда спешите?

— Игорь, они оба уже взрослые, сами решат, как для них лучше, — мама дотрагивается до папиного плеча, смущенно улыбаясь гостю. — Тем более, что о браке пока речи не идет. Я же правильно вас поняла, Виктор?

— Я сделал Олесе предложение. Она пока думает, — ошарашивает нас всех Вик. Нервно икаю, метнув в него яростный взгляд. Что он несет? Мы же договаривались, что никаких разговоров о свадьбе.

— Вот оно как! — хмуро произносит отец, отодвигая в сторону тарелку и складывая руки на столе. — Родителей своих поставил в известность? — от папиного сурового тона я сама вся сжимаюсь. От навалившегося дерьмового предчувствия становится трудно дышать.

— Игорь Степанович, мои родители давно знают о моих чувствах к вашей дочери и очень хотели бы с ней познакомиться лично, но Олеся никак не решится. Если бы вы могли как-то повлиять…

— Вик, хватит нести чушь! — вне себя от ярости шиплю я.

— Почему чушь, Лесенька? — вмешивается мама. — Я думаю, что нам обязательно нужно устроить общую встречу и всем вместе пообщаться.

— Свет, угомонись, — папа бросает на жену предостерегающий взгляд. — Если Олеся не готова знакомиться с семьей Виктора, значит время ещё не пришло. Я привык доверять своей дочери.

— Спасибо, пап, — выдыхаю с облегчением. Но я рано радуюсь.

— И раз уж вы решили жить вместе, то я должен быть уверен, — отец устремляет тяжёлый взгляд на Виктора. Мое сердце испуганно дёргается в груди и падает в пятки. — Я должен быть уверен, что ты осознаёшь ответственность, которую тебе, как мужчине, придётся нести за обоих.

— Разумеется, — заверяет Вик.

— Ты отдаёшь себе отчёт в том, что с Олесей полноценной семьи у вас никогда не будет?

— Почему? — с заминкой удивленно спрашивает Виктор и, повернув голову, недоумевающе смотрит на меня, потом поочередно на родителей.

— Ты ему не сказала… — с досадным вдохом констатирует мама.

Я опускаю взгляд на свои ладони, прилежно лежащие поверх колен. Хочется провалиться сквозь землю или встать и уйти по-английски, или хотя бы по-французски. А по-французски — это, интересно, как?

— Ясен пень не сказала, — ухмыляется отец. Без упрека, без осуждения, даже с некоторым удовлетворением. — А чего ей откровенничать, если замуж не собирается? Радуйся, Свет, что у твоей дочери мозги на месте.

— Ну как же? Живут вместе, — растеряно разводит руками мама.

— Пусть живут. Кто им мешает? — рассуждает отец, повергая меня в еще больший ступор. — Молодо-зелено. Поживут, разбегутся. Таких Викторов еще будет… — мать толкает папу локтем и хватается за сердце.