— Извините Игоря за бестактность. Он совсем другое имел в виду, — пытается «сгладить» неловкость.

Мартен сидит мрачнее тучи, не вкуривая, что вообще происходит. Меня вдруг раздирает нервный хохот. До коликов в животе, слез из глаз и пузырей из носа. Не хочу даже думать, как выгляжу со стороны. Виктора, конечно, по-человечески жалко, но, по крайней мере, так он быстрее смирится, что у нас с ним без вариантов.

— Олесь, может быть, объяснишься? — оскорбленно подаёт голос Виктор.

Бедолага. Вряд ли он когда-либо оказывался в подобной ситуации. Мне должно быть стыдно, а не смешно. Прикрыв рот руками, я тщетно пытаюсь успокоиться. Мама уже пунцовая от смущения, отец крутит пальцем у виска.

— Это нервное, — невозмутимо поясняет он Виктору. — Раз уж ты, как порядочный, сделал предложение нашей дочери, то мы сами тебе все популярно разъясним, как ответственные родители.

— Вы меня напугали, если честно, — с подозрением покосившись на меня, признаётся Вик.

Ещё бы! Я сама себя боюсь. Вроде ничего сегодня не пила крепче чая.

— Пугаться нечего, — «приободряет» папа. — Олеся — девочка сильная, отважная, целеустремлённая и упрямая. Любые сложности встречает во всеоружии. Она у нас настоящий боец, дважды вышла победителем из борьбы с острым лимфобластным лейкозом, перенесла операцию по трансплантации костного мозга. Весной исполнится пять лет после рецидива. Это означает, что она справилась, но медикаментозная терапия и ежегодные осмотры никуда не денутся. Этот факт придётся принять, как и то, что репродуктивная система Олеси серьезно пострадала из-за длительного интенсивного лечения. Простыми словами, совместных детей у вас, увы, не будет. Вот, пожалуй, все, что ты должен знать, прежде чем принять решение о будущем ваших отношений.

Закончив, папа спокойно откидывается назад, приняв расслабленную позу. За столом воцаряется напряженная наэлектризованная тишина. Слышно, как тикают часы на стене и скрипят половицы на чердаке. Я больше не смеюсь, ощущая на себе пристальный потрясённый взгляд фальшивого жениха. Он мог бы быть настоящим. Ещё год назад…

Я бы умерла, случись год назад все, что происходит сейчас. А теперь? Нужно ли Вику знать все это теперь, когда между нами не осталось личных отношений?

— У тебя рак? — рассматривая меня с каким-то новым выражением, глухо спрашивает Вик. В потемневших глазах появляется подозрительный блеск, губы, подрагивая, кривятся. О нет. Он же не слезу пустить решил?

— Нет у меня никакого рака! — раздраженно бросаю я. — Пять лет без рецидивов — фактически это полное выздоровление. Я отлично себя чувствую и помирать не планирую, — для достоверности улыбаюсь от уха до уха и тянусь к бокалу с французским шампанским.

— А насчёт детей — это точно? — Вик понемногу приходит в себя и начинает задавать вопросы, которые волновали бы любого мужика на его месте… Если бы это место не было фальшивым.

— К сожалению, — отвечает за меня отец. — Тем не менее эта проблема сегодня легко решается с помощью суррогатного материнства.

— Я на это никогда не соглашусь, — шиплю сквозь зубы. — Вообще, давайте закроем тему.

— Почему же? Я бы хотел послушать, как Виктор относится к услышанному. Уже сдрейфил или ещё в процессе осознания? — папа смотрит на нашего французского гостя с откровенным пренебрежением. Все-таки мне не померещилось — отцу Виктор «не зашёл». Мама тоже как-то приуныла и растеряла изначальный оптимизм. Это именно то, что нужно. Чем меньше им понравится Вик, тем реже они захотят его видеть и спокойнее воспримут новость о нашем расставании.