Весь оркестр уместился в четырех вагонах – музыканты курили на платформе, переходили из одного вагона в другой в поисках подходящей компании, кто-то уже выпивал – короче, царила привычная, вполне творческая суматоха. По перрону взад-вперед в панике носился наш инспектор, пытаясь сосчитать тех, кто уже занял свои места, и вычислить, кого ещё нет. Занятие, нужно сказать, не из простых – сосчитаешь ты людей в первом вагоне, вздохнешь с облегчением, переместишься во второй, а там не хватает двух человек. Пока будешь выяснять, кого же конкретно не хватает, окажется, что все в сборе, зато теперь в первом вагоне пропали четверо. Куда делись, черти? Ах, вот же они, перешли в третий вагон, и уже, ясное дело, распивают. Стоп! А почему в третьем вагоне по количеству людей все сошлось, если пятеро стоят и курят на платформе? Ага, вот в чем дело – Иванов и Курышев притащили в вагон каких-то пьяных, безостановочно смеющихся женщин. Женщин разогнать, Иванову с Курышевым сделать взыскание, выслушать душещипательную историю от Леонтьевой о том, что в детстве она упала с верхней полки, и теперь ездит исключительно на нижней. Объяснить ей, что нижняя уже занята Потаповой, а так, как Потапова уже без пяти минут на пенсии, с ней споры лучше не затевать – себе дороже выйдет. И снова в первый вагон, снова считать людей – опять-таки, количество не то, кого-то не хватает. Кого? Искать, попутно отмахиваясь от проводницы, жалующейся на то, что кто-то заблевал туалет. Нет, это не наши. Как не наши? А вот так, не наши – наши не блюют, по крайней мере до отправления. Кто же тогда? Да хрен знает… Наверное, какие-то диверсанты из других вагонов, не имеющие никакого отношения к артистам оркестра. А сам думаешь – может, и наши. Может и могли. Так кого же не хватает?..

Я, дабы не трепать нервы и без того находящегося на грани истерики инспектора, докурил, щелчком отправил бычок на рельсы, шагнул в тамбур. Надо же, в купейном едем! Гастроли на поезде – уже чудно для людей, привыкших перемещаться в автобусах, ибо экономию руководства на коллективе никто не отменял. А тут ещё и купейные вагоны! Благодать. Ясное дело – заезжему дирижеру пыль в глаза пускают. Ну и пусть себе пускают, если народу от этого только лучше.

Я, сверившись с билетом, дошагал до своего купе, и на всякий случай, вежливо постучал – мало ли…

– Входи!– раздалось из-за не плотно закрытой двери.

Вошел.

Первое, что сразу бросилось в глаза – четыре уже наполненных рюмки на столике, и на каждой по половинке огурца. Перевел взгляд на попутчиков – сидят на нижней полке рядком, молчат, ждут.

– Здарова, мужики,– говорю,– я сегодня с вами.

Своих попутчиков я знал не очень хорошо – мельком видел их лица на работе, но не более.

– Здарова!– радостно поприветствовал меня один из них,– а мы тебя давно ждём.

Ах вот оно что! Значит, трое коллег разлили водку по четырем рюмкам и теперь ждут, собственно, четвертого. Причем им совершенно не важно, кто этим четвертым окажется – про то, что с ними поеду именно я, они знать никак не могли. Любопытный подход. Хотя, чего удивляться…

Я уложил инструмент и кофр с концертным костюмом на полку для багажа, сел. По-быстрому, мимоходом познакомились – того, что так обрадовался моему появлению, звали Ярославом.

– Ну что,– заявил он,– теперь и выпить можно? Как бы за знакомство.

– Ещё же не поехали,– вяло запротестовал я.

– Да?– искренне удивился мой новый знакомый,– так выпьем за то, чтобы поскорее поехали!

Я кивнул – ломаться дальше было бессмысленно, да и не особо хотелось. Проглотили водку, покряхтели, закусили огурцами.