Карло бросил чемоданы во дворе и отправился осматривать дом. Он поднялся по лестнице, спустился обратно, заглянул в каждый уголок, стянул простыни с мебели, стоявшей в большом зале с камином. Антонио наблюдал за ним, облокотившись о дверной косяк, и чувствовал, как его переполняют эмоции. Как же он скучал по весельчаку Карлетто, своему любимому младшему братишке! Пока они были вместе, никто другой ему был не нужен: Карло был не просто братом, но и лучшим другом, незаменимым товарищем по проказам, единственным, кто знал его до глубины души. Когда брат уехал, Антонио показалось, будто он остался один в целом мире. Никто не мог избавить его от этого чувства одиночества и вернуть его миру яркие краски. Даже – подумал он, ощутив легкий укол совести, – жена Агата или дочь Лоренца.

Анна оглядывалась по сторонам, крепко прижимая к себе Роберто и думая, что этот дом слишком велик для трех человек, а потолки, на ее вкус, чересчур высоки. Она была уверена, что любовь не нуждается в большом количестве комнат и запертых дверях: первые годы после свадьбы они с Карло провели в трехкомнатной квартирке с низкими потолками и были счастливы. Как же счастливы они там были! Слишком большое пространство увеличивает и расстояние между сердцами: много ли радостей у принцесс в их замках?

– Анна, иди скорее сюда, – воскликнул подбежавший Карло, схватив ее за руку. – Анто, и ты тоже.

Он провел ее через гостиную, столовую и кухню в маленький садик, где росли гранатовые деревья.

На лице Анны появилась улыбка – впервые с того момента, как они сели в поезд, идущий на юг. Этот сад стал первым лучиком надежды за все путешествие: красные чашечки цветов с желтым венчиком, заостренные ярко-зеленые листья, яркий контраст красок, изогнутые стволы… Здесь ей понравилось все. Осталось только посадить побольше базилика, чтобы дышать знакомым ароматом. Чтобы чувствовать себя как дома. Хотя бы немного.

– Quel delice! Mon jardin secret![2] – воскликнула она и чмокнула сына в щечку.

Антонио озадаченно посмотрел на нее и бросил на Карло вопросительный взгляд.

– Да, иногда моя Анна выдает что-то по-французски. Видишь ли…

– Там, откуда я родом, это в порядке вещей, я ведь выросла на границе с Францией, – перебила мужа Анна, повернувшись на миг к Антонио. Она посмотрела на него своими большими глазами цвета оливковых листьев, которые казались еще ярче на фоне черных волос, собранных в мягкую косу. Ее тонкая прозрачная кожа – кожа создания, не принадлежавшего этим местам, – вспыхнула на щеках пунцовым румянцем. Антонио не мог сказать, было это из-за жары или он вновь заставил ее покраснеть.

Повернувшись к мужчинам спиной, Анна принялась осторожно ощупывать ствол гранатового дерева.

Интересно, есть ли в городской библиотеке учебник французской грамматики, подумал Антонио. Надо будет завтра узнать.

– Ну что? Какая она? – Агата, жена Антонио, весь вечер не прекращала его расспрашивать. – Высокая? Хорошо одета? А дом им понравился? Что она сказала? Выглядела довольной?

Антонио поднялся с кресла.

– Не знаю, – вздохнул он. – Думаю, да.

Порой Агата была совершенно невыносима.

– Она красивая? – продолжала жена, явно не собираясь оставлять его в покое.

Красивая ли она? Антонио никогда раньше не встречал таких женщин. Ее красота оглушила его как пощечина. Эти зеленые глаза… он не мог перестать думать о них: такие глубокие и лучистые, с нежными веками, они едва заметно косили, что только добавляло ей очарования. Нос, прямой и гордый, как у греческой статуи, и такая же царственная осанка, а лодыжки – изящные и тонкие, как у девчонки. – Обычная, – ответил он. – Я не обратил внимания.