Не важно, если один покупает новый «Бентли» в московском салоне, а другой подержанный «Рено» на краснодарском рынке – оба они как бы исполняют свою мечту, воплощенную в конкретном приобретении. «Я всегда мечтала ездить на красном кабриолете „БМВ“», – говорит мне знакомая, и через пять лет она и правда паркуется у дома на новой машине, красной, как и ее ногти. Мечта исполнилась!

Вы наверняка видели рекламу MasterCard. Два билета на премьеру – 12 000 рублей, бархатная накидка – 30 000 рублей, театральный бинокль – 9000 рублей (при этом после озвучивания суммы обязательно следует – «по карте MasterCard»), а после – лирический финал: «Повторить первое свидание с мужем – бесценно». Есть вещи, которые нельзя купить, для всего остального существует MasterCard. Это действительно умная реклама, ухитряющаяся в мире потребления очень тонко и емко говорить о подлинных ценностях. Но это и лукавая реклама, потому что без MasterCard никакого бы повторения не случилось бы. Нужен ли был бы этот муж без возможности купить бархатную накидку за 30 000? За планктонным слоем, как всегда, скрывается еще один – работающий на подсознание и через разговор о красивом, лиричном надиктовывающий разомлевшему от ванили зрителю совсем иные ценности и установки. Подлинные ценности возможны лишь там, где есть их антураж, купленный за деньги. Вот в чем фокус.

Это то самое овеществление мечты, необходимое для нивелирования фантазии, нужного, в свою очередь, для поддержания системы, где раб, не имеющий даже имени, а только счет в банке, будет доволен своим рабством. Пока его мечты находятся в данной плоскости – система функционирует эффективно, и высшая каста, которую Замятин назвал «Благодетелем», не имея альтернатив, чувствует себя в безопасности.

Собственно, западное общество – и, безусловно, наше тоже, как его уродливое подобие – устроено именно так, и статус человека определяет только его платежеспособность (или кредитоспособность). Деньги же имеют такую ценность, потому что обеспечивают доступ к мечте – они не являются ее фактическим выражением, но становятся единственным методом ее исполнения. Других вариантов быть не должно, потому что они предполагают выход за систему ограничений и сдержек матрицы. Деньгами же не только можно управлять, но и модулировать их ценность, а значит, как следствие, и ценность мечты. При этом человека, взращенного в эффективном тоталитарном обществе, нельзя даже обвинить в меркантилизме (насколько старо, настолько и пошло) – он ведь искренне полагает, что устремлен к высшей цели. Зарабатываешь – делаешь step by step к своей мечте.

Это стиль American dream, когда человек, замыслив великую цель, способен достичь ее, купив дом, машину и создав семью по принципу взаимовыгодного партнерства. Иногда это приносит удовлетворение и даже счастье. Впрочем, существуют и другие – те, кого накопленное не возносит на вершину. Им остается лишь следовать по пути доллара дальше, успокаивая себя тем, что это не конечная точка маршрута. Чрезмерность – фундаментальная черта современного общества, инспирированного американской мечтой.

Как побочный эффект, она может порождать дискомфорт и пустоту внутри человека, которая постепенно наполняется чем-то вроде безумия. «Американский психопат» Брета Истона Эллиса – пусть и художественное, но очень точное описание данного процесса. Именно США остаются лидером по числу психически ненормальных людей. Проблема эта решается не их сокращением, а тем, что из года в год то или иное отклонение признается нормой. Но разочаровавшиеся в американской мечте все равно относятся к бракованным, неисправным механизмам, выбивающимся из общего ряда. Общество не может принять и понять, отчего человек, достигший, казалось бы, всего, выбирает путь саморазрушения, хотя вокруг – всеобщее ликование и сытость.