Гордо смотря вперед, он решил срезать путь до института через зимний парк с озером, покрытым тонкой нитью льда. Его нашли лишь по весне, когда заледенелая корка растаяла, и его молодое, распухшее от воды тело прибило почти неслышной волной безымянного водоема. Виновников так и не нашли, списав все на несчастный случай. Город, который, как и многие провинциальные тихие городки, совершенно не готовый к подобной шумихе, погоготал пару месяцев и забыл. Забыли все, предпочитая не вспоминать это историю, словно нежеланный кошмарный сон. И друзья, и родители, каждый решил для себя, что всего этого не было, оставив отголоски печального события на растерзания городским байкам. Лишь его старший брат, бескорыстно всем сердцем и душой любивший его, так и не смог забыть потухшего взгляда и бледного лица подростка. Смерть младшего брата оставила неизгладимый отпечаток на его жизни, невольно забрав все желание жить и радоваться новому дню.

Спустя пару лет, бредя по знакомым улочкам, он случайно дошел до университета, из-за огромных дубовых дверей которого ему улыбался молодой охранник. Истерзанный страданиями и упреками к самому себе он вдруг решил вернуться туда, где его брат был счастлив, по крайней мере, так ему казалось. И вот он устроился работать охранником в этот большой и светлый университет. Когда он выбирал себе форму, он случайно наткнулся на потрепанный бейдж с именем «Карл». Это его тронуло. Украдкой смахнув предательскую мужскую слезу, он понял, что не в силах выбросить это имя, и с тех пор оно гордо украшает его куртку вот уже более 20 лет. С годами слегка набравший доброты и седины, он в каждом студенте продолжал видеть своего младшего брата и возможности, а в каждом преподавателе – так и не наступившее для подростка будущее.

Охранный пост сменялся коридором и двумя спиральными лестницами, ведущими на второй этаж. Со времени своего появления знание несколько раз претерпевало вынужденные изменения. В годы Первой мировой здесь находился госпиталь, а во Вторую мировую силами упавших снарядов навсегда не стало левой части строения, лишь винтовая, покрытая бронзой лестница напоминала о пристройках и бывших светлых этажах, выполненных несколько столетий назад в романском стиле. Спустя пару десятилетий здание было восстановлено, появилось еще несколько ярусов, а с годами постоянная модернизация создала современное просторное для ума и тела учебное заведение в несколько корпусов, с большой зеленой территорией, богатой библиотекой и собственным научным центром.

Студенты, фантазируя себя на лужайках Кембриджа, в теплое время года любили коротать свободные минуты под тенью многовековых дубов, читая стихи и ведя философские разговоры. Преподаватели, словно властители миров, молча наблюдали за происходящим вокруг, слегка корректируя действия своих подопечных, но всегда оставляя выбор за ними – падать или подняться.

В этот день зал ученого совета гудел – перед долгожданными выходными каждый торопился сдать свой рабочий план и быстрее скрыться за входной дверью. Он постучал и вошел, плотно закрыв за собой дверь в самый разгар спора двух преподавателей об уместности использования трудовой практики в качестве наказания и поощрения молодого поколения. В силу бурных эмоций и негодования от внезапного несогласия двух сторон его никто даже не заметил. Он тихо сел и молча наблюдал за происходящим. Баталии разворачивались серьезные, один из преподавателей, седовласый мужчина с короткой бородкой и в твидовом пиджаке явно настаивал на том, что только труд может сделать человека человеком. Второй, который был чуть ниже, изрядно плотнее и моложе в узкой клетчатой рубашке, заправленной в коричневые брюки, говорил о свободе выбора на труд и самозанятость. По взгляду наблюдателя, у каждой из сторон были разумные доводы, требующие внимания, однако единого мнения достичь просто было невозможно – процесс доказательства и убеждения был настолько захватывающим, что сами затейники всей заварухи, в итоге забыли, зачем они все это начали.