Майкл приехал вовремя. Надо же. Пунктуальный, один балл тебе за это. Как обычно зимой – в белой шубе и на каблуках я вышла во двор, и тут меня обдало жаром. Неподалеку стояла заведенная рухлядь, иначе этот автомобиль, которому давно место в утиле, назвать нельзя было. Я готова была провалиться сквозь землю! Стефани, ну как же так, хотя… А чего ты вообще ожидала, подцепив какого-то гопника буквально в гаражах? О чем ты думала, черт тебя подери? На что рассчитывала?

Но делать уже было нечего. Раз уж я согласилась, и человек приехал – подойду, скажу, что переодену шубу, ведь в ней садиться в эту колесницу ада я не была намерена, и поедем. Какого же было мое удивление, когда автомобиль оказался пустым. Так, ладно, уже все не так плохо. Но где же тебя черти носят? Стоило мне покрутиться, как ответом мне стали фары приближающегося автомобиля, затормозившего возле меня.

И вот тут я офигела. Тонированный в ночь черный, вылизанный до безобразия Майбах. Тут я уже не смела себя ругать, а даже похвалила – ну надо же, какой-то гопник из гаражей и не на велосипеде. Умница, Стефани. Но и этого было мало, то было лишь начало, ведь стоило мне сесть на пассажирское сидение, мое желание погладить себя по головке за хорошее поведение укрепилось в разы. Обезоруживающая улыбка, четко очерченные губы, ровный нос, сильный, внушительный торс и съехавшая набекрень синяя шапка, контрастирующая с голубыми глазами. Десять из десяти по шкале до пяти.

Стефани, вот же ты молодец! Где-то у черта на рогах, где тебя скорее прибьют за наличие телефона дороже ста баксов, встретила такого мужика. А потом, когда передо мной открывали все двери, надевали шубу, спрашивали разрешения, чтобы поговорить по телефону, отпускали забавные шуточки, над которыми я смеялась уже совершенно не наигранно, стало понятно, что я просто выиграла в лотерею. Этого не может быть. Все воспоминания о Джеймсе улетучились одним резким порывом ветра. Вот – моя новая цель.

И пусть его манера речи и образ жизни были несколько непривычны, пусть его шутки порой были настолько плоскими, что мне приходилось значительно поднапрячься, чтобы их понять, а то и полезть в гугл и вызвать пояснительную бригаду в студию, но все это меркло на фоне того, что я чувствовала, когда Майкл был рядом. Я была уверенна на двести процентов – я желанна, и он сделает все, чтобы дотянуться до такой звезды.

И он так и сделал. Забирал меня с работы чуть ли не каждый день, чтобы я не мерзла в эту зиму. Сокрушался, что не сможет сопровождать меня в качестве охраны, узнав, в каком виде я собираюсь отправиться в бар в Новогоднюю ночь. Возил по гостям все новогодние праздники, пользовался любой возможностью, чтобы увидеться, заваливал комплиментами… Мы снова свели своих друзей с ума, когда компанией оказались в баре. Лорен и Бобби крутили у виска, когда мы снова чуть не раздели друг друга у всех на глазах. Это была страсть, которая лишала рассудка и любого здравого смысла, справиться с ней было просто невозможно. Стоит ли говорить, что я никогда не была настолько готовой перевести диалог в горизонтальное положение и морально, и физически.

И мы это сделали. Но только не пьяными. Абсолютно трезвыми мы дошли до той точки, где мне окончательно снесло крышу. Майкл был лучшим любовником из всех, что когда-либо у меня были. Знал каждую точку на моем теле, будто изучал его месяцами. Доводил до исступления, ввергал в пучины безумия легко и просто. Заводился с пол оборота и не сдавался, пока не показывал мне небо в алмазах три раза к ряду. Я таяла в его руках, от одного прикосновения чувствовала, как низ живота наполняется теплом, и буквально все тело требует заняться сексом здесь и сейчас. На кровати, на огромном диване, который неожиданно оказался очень удобным, на столе, на кухонном гарнитуре, в прихожей, в его офисе, везде. Мы срывались в бездну и не могли насытиться, надышаться друг другом. Будто каждый раз – первый и последний одновременно. Мою шею порой покрывали едва заметные следы от укусов, но на это мне было абсолютно плевать. Даже это проявление животного инстинкта, жажды обладания мною целиком и полностью словно было тем, чего мне отчаянно не хватало всю сознательную жизнь.