— Давай ступай, — кивнула она, на лице прислужницы Голубого дома подозрительность сменилась выражение беспримерной усталости. — Провожу, чтобы не зашла ненароком ещё куда.

— Можно спросить вас, карла Вильма? — осмелилась задать я вопрос, когда мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас никто не мог подслушать.

Ни фронны, как бы ненароком выскользнувшие в коридор по естественной надобности или с целью побыть наедине, присев на скамью возле больших песочных часов просторного главного зала. Ни карла Ильма, говорящая о некоем небезызвестном мне скальде таким тоном, словно не имела на то права и позволения.

— Что с тобой будет, верно? — вздохнула темноволосая карла. Она единственная из прислужниц не старалась скрыть, что родом издалека. — Кто ж знает, только Боги, но им нет ни до тебя, ни до меня никакого дела.

Я вздрогнула и встала как вкопанная. Карла чуть было не врезалась в меня и пробормотала проклятие на незнакомом наречии.

— Не стой, говорю же!

Я получила тычок в спину, но и совет, произнесённый шёпотом.

— Завтра-послезавтра сюда придут скальды, будут брать вас в компаньонки на неделю-другую. Постарайся понравиться той из них, кто выглядит побогаче да держит себя горделивее. Унижать, конечно, будут, да на представление у конунга у тебя будет больше шансов.

— Шансов на что?

— Иди, пора спать.

Больше черноволосая ничего не сказала. Я вернулась в комнату, разделась, насколько смогла и юркнула в холодную постель.

Сон забыл ко мне дорогу с тех пор, как я оказалась в Гринвиде под сводами Ледяного дома. Как я не старалась, но дремала урывками, пока не поступал сигнал к подъёму, и то это больше напоминало грёзы или видения, чем отдых.

За прошедшие недели я научилась раздеваться и одеваться без помощи слуг, привыкла к новому наряду, который выглядел пусть и полинялой тряпкой по сравнению с прошлыми платьями, но зато я чувствовала себя свободной.

Никто больше не дышал в спину, не пытался выведать мои тайные помыслы. Никто не считал мою судьбу решённой.

И всё же Сила, данная Богами, теми, прежними, не вернулась, а на её место не пришла новая. Если не брать во внимание способность, единожды проявившуюся в храме с раскидистым дубом, то я ничем, почти ничем, не отличалась от других фронн.

Да, ночами я видела, что творится дома, путешествовала по ледяной пустоши, не встречая ни единой живой души, бывало, что днём я проникала в мысли окружающих, но в этом не было ничего полезного, только головная боль тревожила так сильно, что хотелось закрыть глаза и уши, забившись в тёмный угол.

Хотелось больше не быть. Но я поднималась, превозмогая боль, и вела себя так, словно ничего не чувствую. Карлы говорили, что фронны, если они хотят войти в семьи скальдов, не имеют права на слабое здоровье.

— Я слышала, что некоторым выпадет честь вынашивать детей скальдов. Если их наречённые не могут этого сделать, — проговорила Виктория шёпотом.

Она общалась со всеми фроннами, прислуживала карлам, даже со служанками, в прошлом бывшими на нашем месте, но не заинтересовавшими никого из знати и не имевшими способностей стать карлой или иным образом служить дому конунга, Виктория общалась, заискивая и вызывая жалость своим робким голоском и опущенными глазками.

Я раздражалась ещё больше, когда видела её желания. Бывшая фрейлина уже вознеслась в них выше всех, но пока сама не смела верить в удачу.

— Какая же эта честь! — фыркала Эрина, державшаяся со всеми ровно, но не стремившаяся заводить друзей. Она тоже понимала, что мы все здесь соперницы. И старалась держаться поближе ко мне, то ли из страха, то ли по давней привычке. — И что бывает с теми, кто родил ребёнка?