Насмешки неслись со всех сторон, но совсем не они лишали возможности проглотить хотя бы кусок. Я не могла смотреть на пищу.

— Возьмите моё и разделите между собой, — отодвинула я тарелку, обращаясь к своим бывшим фрейлинам.

— Нет, Рогенда, мы не станем, — твёрдо сказала Эрина, взглянув на Викторию так, что та отдёрнула протянутую было к тарелке руку.

Я лишь пожала плечами и поднялась с места первой из фронньер, показывая, что готова возвратиться. Из-за меня остальных поторопили, и я чувствовала спиной глухое недовольство девушек.

Мне так и не удалось подружиться ни с кем, потому что посторонние считали меня либо высокомерной, либо нелюдимой. Я избегала общества девиц не только потому, что не находила между нами ничего общего. Но и из-за предчувствия, что вскоре всё определится, и наши пути не пересекутся более.

По крайней мере настолько, чтобы стоило заботиться о тех, кого я не знала.

Воспитанная принцессой крови, дочерью Бога, я всегда с трудом общалась с теми, кто был ниже меня по положению. Леди-мать ограждала меня от мира, справедливо полагая, что я рождена для Обители невинных дев. Ни к чему той, кому предназначено быть затворницей, вкушать радости мира смертных.

Регент-соправитель королевы придерживался такого же мнения.

Я не бунтовала, пока не вошла в возраст понимания. Тогда и решилась бежать, вынашивая мысль о том, что главное — избежать участи Главной Храмовницы.

О том, что я буду делать на чужбине, мыслей не было. Я гнала их прочь, решив, что мои Силы помогут там, где бессильно золото, умение убеждать и воля к жизни. К настоящей жизни земной девы, не связанной обетами, которых она не давала.

— Из-за тебя мы остались голодными, — шикнула одна из близняшек, когда стройными рядами мы отправились в свои покои.

— Хотела выслужиться? — поддакнула её сестра.

— Она что-то знает, — прошипела третья, и я понимала, что они попытаются сорвать на мне злость и обиду на то, что никто так и не посвятил нас в особенности грядущих испытаний.

Я молчала и улыбалась. Пусть судачат, не стану снисходить до того, чтобы отвечать им. Отчего-то товарки побаивались меня и старались держаться особняком, бессильно шипя в спину.

Наверное, потому, что однажды та, кто посмела схватить меня за запястье, чтобы призвать к ответу, когда я проходила мимо, потом три дня промаялась задыхом и лихорадкой. Карлы поговаривали, что если она не поправится вскоре, то её отправят в служанки к остальным фронньер.

Но Синьер поправилась и больше не поднимала на меня глаз.

— Возьмите полотенца и ступайте в купальни, — приказали карлы, когда мы добрались до коридора, ведущего в жилое крыло.

— Что-то и впрямь будет, — заметила Эрина со вздохом, но на расспросы Виктории не ответила. — Сказано, в купальни идти. Я знаю не больше твоего.

Ранее мы мылись три раза в неделю и по праздникам, всё время все вместе, только те, кто прибыл в Гринвид в этом году.

Но сегодня к нам присоединились другие фронны. Дочери обедневших дворян, которых отдали в Голубой зал дворца конунга, чтобы им нашли лучшую долю чем та, что ждала девиц без приданного.

Так мне шепнула карла Вильма, когда я заходила в купальню последней.

— Слушай, что они говорят, смотри, как держат себя. Здесь принято знать традиции.

— Нам о них не рассказали в полной мере.

— Значит, не хотят, чтобы вы были лучше.

И карла указала головой на местных девушек. Нарочито грубо подтолкнула меня в купальный зал, словно только что распекала нерасторопную подопечную.

Девушки довольно переглянулись. А Виктория так и льнула к остальным.

Благодаря Богов за тёплую воду и за возможность согреться, я наскоро помылась, чуть неуклюже обращаясь с черпаком, чем снова вызвала язвительные шепотки в спину, но и не думала обращать на них внимание. Знали бы эти завистливые девицы, с кем имеют дело, то поостереглись бы распускать языки.