Тот взял их, посмотрел, помял в руках и, как будто не зная, что с ними еще сделать, помахал ими в воздухе. Затем, засунув свою красную, опухшую, явно с перепоя рожу к ним в салон, дыхнул перегаром и прохрипел: – Ну че, водитель, сидим? Че сидим, спрашиваю? Особого приглашения ждем или к сидению прилипли? Встаем! И идем машину показывать!

– Зачем? Все ведь в порядке.

– Ты че, водила? Оглох? – взъярился лейтенант. – Тебе сказано, машину показывай! Потом разбираться будем, что там у тебя в порядке, а что нет! – Проревев это, он убрался из салона. Мишка, что-то недовольно бурча, вышел из машины.

Иван тоже не стал ждать приглашения и вышел сам, хотя это все его уже злило. Тем временем Святник открыл багажник машины и отошел в сторону.

Лейтенант все осмотрел, но остался вроде как недоволен. Было ясно, что с документами и машиной у Святника все в порядке, но отпускать водителя просто так ему явно не хотелось. Поэтому, когда Мишка закрыл багажник, он велел следовать ему за собой на пост. Двое молодых юнцов в форме, стоявшие неподалеку, видимо, стажеры, последовали было за сержантом. Но тот, резко обернувшись к ним, скомандовал:

– Оставайтесь на месте!

Они подчинились. И тут же стали негромко переговариваться.

– Опять Замятин самовольничает, мы-то тоже идти должны были.

– Зачем?

– Как зачем? Смотреть, учиться.

– Учиться, как взятки брать?

– Скажешь тоже! Может, что-нибудь другое.

– Ну ты и дурак! А зачем еще? Что он, по-твоему, кино его туда повел смотреть?

– Да ладно тебе.

Иван слышал их. Слышал и нервничал. Его напряжение росло, а гнетущее ожидание вперемешку с нарастающей злобой становилось невыносимым.

И вдруг на посту раздался выстрел. Молодые в форме переполошились и побежали туда, Иван бросился за ними.

И то, что он увидел, в том месте, которое пышно именовалось постом, привело его в ярость. На полу, на коленях с руками за спиной стоял Мишка. Его глаза были полуприкрыты, по голове текла струйка крови, и он явно не соображал, где находится.

А лейтенант, приставив к его виску дуло пистолета, бешено орал:

– Да ты, тварь, спасибо мне говорить должен, что я тебя не пристрелил сейчас! Понятно тебе?! Потому что я – власть, закон, а ты червь поганый! Усек, скотина?!

Тут, сержант заметил прибежавших на пост стажеров и взъярился еще больше.

– А вы чего сюда, орлы, прилетели? Я же приказал оставаться на месте.

– Так, товарищ лейтенант, выстрел же был, – сказал один из них.

– А, – осклабился Замятин, – это я случайно, когда рукояткой этого саданул, – он махнул рукой в сторону Святника.

– Лопатник полон капусты, а он поделиться не хочет, жлоб!

Замятин вновь взмахнул пистолетом и, взведя курок, направил его на Мишку. Ивана, стоявшего чуть в стороне, он как будто не замечал.

Вдруг один из стажеров подскочил к сержанту и попытался отнять пистолет, но у него не получилось, тот одним рывком, без звука отбросил его на пол, как щенка, и прорычал:

– Молокосос! Еще раз дернешься – удавлю!

И, вернувшись к Мишке, снова приставил дуло к его голове.

– Ну, так что, падла, долго еще молчать будешь?

Иван уже ничего не думал и не слышал, ярость, ни с чем несравнимая, бешеная ярость переполнила его настолько, что он потерял контроль.

Внезапно белесая дымка заполнила пространство и…

Неожиданно Замятин увидел, что его рука, сжимающая пистолет, целится не в голову водителя, а в колено, в его собственное колено.

Он попробовал отвести дуло, но у него не получилось, палец сам нажал на спуск, и он выстрелил себе в ногу.

– А-а! – заорал он и упал. А пистолет выстрелил снова сам, но уже в другую ногу.

Лейтенант завыл и попытался выкинуть пистолет, не получилось. Рука сама, не подчиняясь ему, сжала пистолет еще крепче, и он уткнул дуло себе между ног.