Не называй это страхом, доблестный читатель, – я достаточно храбрый человек, – но это смутное беспокойство: и в самом деле, зачем этому Сержу сдалось тащить сюда романтическую Лику? Уж не клады ли какие они ищут здесь? – с них станется. Все нисхождение мы совершили молча и вот уже стояли в каком-то тоннеле, в огромной трубе, по которой текла вода.

– Так вот здесь как!? – сказала лика оборачиваясь.

– Вот так, – ответил я, поняв, наконец, куда мы пришли. На подземный берег Неглинки, читатель.

Лика с любопытством оглядывалась, поводя лучом фонаря из стороны в сторону, и я видел осклизлые стены довольно высокой трубы, справа – излучину этой реки, слева – уходящее во тьму подземное русло. Стояла ужасная вонь, слышались непонятные всплески – место крайне неприятное.

– Ну что, посмотрела? пойдем? – спросил я.

– Пойдем, – ответила Лика и направила фонарь совсем не туда, куда мне хотелось (назад), а в темный тоннель. Медленно спустившись на пару ступенек, она осторожно пошла по мелководью во тьму. Делать нечего – я двинул за ней, увязая в неверной трясине. Воды медленно текли нам навстречу.

Я проклинал все романтические натуры вместе взятые. Особо – молоденьких девушек, всё почему-то желающих видеть своими глазами. Они все, как одна, тянут вас, засыпающего от скуки, на какое-нибудь кладбище, или, скажем, забраться на высоковольтный столб. Причем (знаю по опыту), если вы откажетесь, она ведь полезет сама, одна, и вам все же придется быть провожатым. И обратим внимание: делается это без всякой задней мысли, а просто потому, что играет молодая кровь. Женщина поопытней и постарше ведь не полезет на высоковольтный столб, стоящий посреди поля, ибо знает вольты послаще. А девчонка, что ж! – она не знает, как разрядиться. Так объяснял я нашу романтическую прогулку по берегу подземной реки.

Лика направляла фонарик то туда, то сюда, выхватывая из тьмы все те же липкие стены, ту же воду, и всем восхищалась, а я был занят одним: как бы побыстрей вернуть ее к реальности. Что бы такое сказать ей, – думал я, когда вдруг заметил странный феномен: мне показалось, что река теперь течет в другую сторону. Вначале я решил, что здесь водоворот, но потом понял, что дело в чем-то другом.

Я остановился, заподозрив водоворот, и сказал:

– Лика, посвети-ка сюда.

Лика повернулась и направила фонарь мне под ноги. Посмотрел на воду, текущую перед моими глазами слева направо, – нет, показалось – и вдруг (я лишь немного переместил зрачки), – вдруг я увидел, что вода течет уже наоборот: справа налево. Так, стоя над потоком, несколько раз менял я положение зрачков, и каждый раз река попеременно текла то в одну, то в другую сторону – это было, как на картинках Эшера.

– Лика, ты ничего не замечаешь? – спросил, доведя себя уже до ряби в глазах.

– Нет, а что?

– Водоворота.

– Нет.

– Ну ладно…

Мы двинулись дальше по руслу подземной реки, и вдруг там, впереди, перед нами предстала в белесой предутренней дымке болотистая, камышами поросшая местность. Это было предчувствием, ужасом, мистикой, черт знает чем – тело Сержа потоками пота и дрожью отвечало на то, что я видел.

– Вернемся, – услышал я шепот несчастного (собственный шепот), – вернемся, – шептал я, все глядя из-за плеча, ничего не заметившей Лики, на этот пейзаж, и на лодку, плывущую по реке, и на человека в ней, гребущего одним веслом.

Вы не верите мне? – и не надо. Пусть это было обычным видением, вывертом моего расстроенного воображения, молитвой небесного странника – чем угодно! – но только припомните после, поближе к концу, что челноком этим правил древний старец Харон.