– Ну, например, сейчас вместо вот этого всего, – я кивнула в сторону зала, где всё также громко играла музыка, – я бы предпочла оказаться в своей постели с какой-нибудь книгой из нашей классики. Например, «Что делать?», – посмеялась я, учитывая ситуацию.

Я заметила, как он хитро улыбнулся и даже хмыкнул.

– Книга, это хорошо, Ника. Это очень хорошо, – улыбаясь, посмотрел мне в глаза.

Я допила шампанское, и мы прошли в зал, чтобы ещё разок там отметиться и сказать родителям, что я поеду домой. Они уже к этому привыкли, поэтому недопонимания не возникло. Слава Богу, в тот вечер Вадима я больше не встретила. Даже дышать стало легче.

Игорь.

По дороге домой мы просто молчали, встречаясь иногда взглядами в зеркале заднего вида. Я не мог на неё не смотреть.

Сегодня я открыл для себя в Нике новые стороны. Во-первых, она стойко справилась с невежеством индюка-Вадима (решил тоже его так называть, ведь это название идеально ему подходит, а иного он не заслуживает). Что больше всего меня поразило, так это то, что она решилась заступиться за меня. За меня. Серьёзно? Я всегда сам справлялся с этой задачей и разговор у меня обычно короткий. Ника не просто с достоинством ответила ему, но ещё и не показала при этом ни одной лишней эмоции, хотя внутри, я уверен, у неё всё бурлило. Я сразу почувствовал волну неприязни с её стороны в адрес этого индюка, когда он притащился к нам. Всё-таки Ника умная девочка, она уже давно разглядела за внешней красивой скорлупкой гниль.

Во-вторых, она не побоялась задать мне этот личный вопрос, на который я почти никогда никому не отвечаю и вообще предпочитаю ни с кем не разговаривать на эту тему. Сегодня я захотел на него ответить. Ей. Сказал всё, как есть. А что ещё добавить? Это моя боль. Она это итак поняла, я знаю.

В-третьих… А что в-третьих? Она просто невероятная. При первой встрече я принял её за обычную мажористую девчонку. Но как же я ошибся на её счёт. В ней нет ничего обычного. В ней нет ничего мажористого. Она не какая-то девчонка, она совершенно неземная, чуткая, нежная. Тогда я и предположить не мог, что меня так капитально скрутит без единой возможности отступления. Ну или почти без единой…

Я заехал во двор и заглушил мотор. Помог Нике выйти из машины. Она мне улыбнулась и пошла по дорожке по направлению к дому. Одно неловкое движение и я вижу, как через секунду она упадёт на землю, она оступилась на своих босоножках-ходулях. Меньше, чем за секунду подлетаю к ней, удерживая в своих руках. Она морщит свой милый носик, смотрит на ногу, и я понимаю, что что-то не так.

– Блин, сломала, – с досадой говорит она, выставляет ногу чуть вперёд, и я вижу, как на её ходулине болтается каблук.

– Как нога? – спрашиваю я обеспокоенно.

Я наклоняюсь к её ноге, освобождаю от бесполезной ходулины, Ника держится за мою спину, чтобы не упасть.

– Да всё в порядке, она жива и даже не сломлена, да и не сломана, – пытается шутить она. Ставит ножку на землю и снова морщится, но быстро меняется в лице, пытаясь выглядеть весёлой.

Я смотрю на неё снизу вверх, поднимаюсь и говорю:

– Всё с тобой ясно, иди-ка сюда, – пытаюсь поднять её на руки, но она отстраняется, выставляя руки в защитном жесте.

– Не-не-не, я сама-сама, – отнекивается она, смеясь и краснея.

– Сама потопаешь босиком? Нет, это, конечно, лучше, чем ходить на твоих ходулинах, но зачем? – киваю я в сторону её недообуви.

– На моём чём? – рассмеялась она, а я воспользовался ситуацией и схватил её на руки. Она даже взвизгнула от неожиданности, а я и не рассчитывал, что она такая лёгкая. И чего она так испугалась, когда я хотел её поднять?