– Остынь со своими поисками неземной любви. Как Лешек?

– Нормально, отвёз в аэропорт и помчался назад. Как безумец с этими книгами, ночами сидит, переводит.

   К вечеру следующего дня наше трио торжественно ступило в какой-то огромный зал где проходило мероприятие строительной корпорации. Мой Добрыня выглядел потрясающе: чёрный классический костюм-тройка сидел на нём идеально. Тёмно-бордовый галстук в мелкую крапинку резко контрастировал с белоснежной рубашкой. Перед выходом из дома я в очередной раз смахнула несуществующие пылинки с лацканов его пиджака.

– Что ты всё время находишь? Наляпал что-нибудь? С самого утра крошки во рту не было, – спросил он, довольно улыбаясь, а я любовалась им.

– Не обманывай, кормила тебя. Ты безупречен. Как мне удалось такого красавца отхватить, ума не приложу?

   Добрыня потянулся с поцелуями, но я выскользнула.

– Ты что?.. Света полдня меня разрисовывала, синяк маскировала. Я теперь гейша японская. Влетит обоим, если что-то испортим.

– Олежка, не тронь её, – предупредила подруга, выплывая из гостиной как императрица. – Иначе все усилия коту под хвост, после приёма целуйся сколько влезет.

– Отпа-ад! – ахнула я, глядя на неё. – Нацелилась рядами уложить берлинскую элиту?

– Девочки, я вас не укараулю, – усмехнулся Добрыня, одобрительно рассматривая обеих.

   Шелковое тёмно-зелёное платье, очень простое на первый взгляд, смотрелось необыкновенно изысканно на белокурой Светке. Довольно большое декольте, чтобы показать все достоинства, но при этом оставить её целомудренной. Открытые руки, длинная юбка, расходящаяся к низу, но не огромная, тонкая талия была перетянута широким поясом. Золотистый клатч из змеиной кожи и золотой перстень с изумрудом идеально гармонировали с общим обликом.

   На мне была моя мечта – красное платье-рыбка без рукавов с вырезом лодочкой. Сидело оно как влитое. Из украшений я надела старинный итальянский браслет и Добрынин подарок – серёжки из белого золота с большими рубинами. Причёску из буйных кудрей в салоне смастерили так, что вроде бы шея открытая, но я могла в любой момент прикрыть шевелюрой пострадавшую сторону. Маленькая чёрная сумочка с красной отделкой по внутренней стороне дополняла мой гардероб.

   Народу было много: элегантные мужчины, дамы в вечерних туалетах. Люди стояли парами или группами и негромко переговаривались. Официанты разносили шампанское, небольшой оркестр в углу играл Бетховена, всё чинно и благородно. Уцепившись с двух сторон за Добрыню, мы поплыли по залу, привлекая общее внимание.

– Свихнуться можно!.. Прям тут сейчас и рухну!.. Почему на нас все уставились? Как по красной дорожке идём! – бубнила я, разволновавшись до безобразия. Чуть не подвернула лодыжку на высоченном каблуке. – Ноги заплетаются, как вьюны!.. Поворачивай назад, уходим!

   Добрыня начал тихонько посмеиваться. Я через силу держала натянутую улыбку и тряслась. Господи, что мы тут делаем? Не хватало ещё в буйное веселье свалиться на глазах у достопочтенной публики!

– Не выдумывай!.. Шагай непринуждённо! – руководила мной Света. Она выступала намного увереннее, но тембр её голоса изменился, речь участилась. – Никаких обмороков! Уже пришли, так, давай, покажем себя! Что ты там запинаешься?.. Скидывай башмаки и двигай босиком, как Джулия Робертс в Каннах!

   По долгу службы Светику частенько доводилось присутствовать на различных раутах, но самообладание изменило и ей. Мы обе оказались не готовы, что половина промышленного бомонда Федеративной Республики Германия будет пялиться на наше грандиозное шествие.

– Девочки, ещё пара ваших фирменных фраз, и не выдержу, расхохочусь в голос. Вы можете помолчать? Просто улыбайтесь, немного осталось.