«Начинается!», – вспомнилось недавнее путешествие со Светой из Калининграда в Рим.

   Дома я умылась холодной водой и пошла на кухню попить. Добрыня достал лёд из морозильника и приказал:

– Садись!

   Покорно села на стул. Он приложил холодный пакет к моей щеке, я непроизвольно дёрнулась.

– Потерпи чуть-чуть.

– Не помру, не дождёшься. И не в таких битвах в детстве бывала. Мама всегда ругалась, а отец гордился. Он пацана хотел, Григория.

   От ледяного компресса прищурила левый глаз, но переносила стойко.

– Я тоже тобой горжусь, Гришутка, но боюсь за тебя больше, – Добрыня оттаял и улыбнулся. – Это моя вина. Не догадался с тобой инструктаж провести. Даже в голову не пришло, что ты можешь в драку влезть.

– Ещё как могу! – подтвердила я и пошла в ванную.

   Стоя под горячими струями, смывала с себя усталость, накопленную злость, страх. Выбралась, завернулась в полотенце и посмотрелась в зеркало. Да уж! Левая щека посинела и распухла. Если бы в тот момент мою физиономию видели дети и Светка, то массовый обморок я бы им обеспечила.

   Добрыня ждал в спальне.

– Мазь нашёл, весной колено сильно ушиб. Давай, намажем.

   Я спросила, кривясь от холодного прикосновения:

– А что офицер говорил?

– Он очень удивился, это ненормально для женщины. А ты зачем сухой паёк с собой носишь?

– Это не паёк, тебе везла. Забыла.

   Он усмехнулся, мягко поцеловал в нос и сказал:

– Обещай, если, не дай Бог, что-то случится, сразу звонишь мне, хорошо?

– Буду стараться.

– И ещё…. Что ты всё время от меня защищаешься?

– Не знаю. Постоянно чувствую как будто нашкодила.

– Так ты и нашкодила, – негромко смеясь, сказал Добрыня. Он попытался меня поцеловать, но я ойкнула, вместе с щекой болели и губы.

   Он быстро сходил в душ, мы улеглись и с того момента я точно знала: самое безопасное и уютное место на земле у него под мышкой. Да, с этого дня ещё несколько прозвищ добавилось к моей персоне. «Робин Гуд» всегда цедилось сквозь зубы, когда я неистово отстаивала чьи-то права и Добрыня об этом узнавал. Производные от имени Григорий – если что-то натворила, но не смертельно.

   Утром, провожая его на работу, поклялась не выходить из дома до самого вечера. Да и куда я могла отправиться с таким расписным фасадом? Похмельный бомж какой-то.

– Как на бал пойдём, Золушка? – поинтересовался Добрыня, стоя в дверях.

– Очень просто, ногами. Что теперь, от людей прятаться?

– Конечно, нет. Ладно, может всё и пройдёт до пятницы. Если что, широкой грудью прикрывать тебя буду.

   Оставшиеся дни до выхода в высший промышленный свет я целыми днями прикладывала компрессы и примочки. Каждые пять минут что-нибудь на себя мазала и от зеркала отходила только поесть и поспать. В итоге, синева и отёк сошли, осталась чуть заметная зеленовато-розовая дымка.

   ГЛАВА ПЯТАЯ

   Светик прибыла в четверг после обеда. Я успела по ней соскучиться и кинулась обниматься в прихожей.

– Уронишь меня! – она улыбнулась. – Вместе битыми пойдём на высокий раут?

– А что, я одна должна светить? Всё лучшее готова разделить с подругой.

– Спасибочки, обойдусь! Дай-ка, посмотрю на тебя.

   Света покрутила моё лицо под потолочным светильником и заключила:

– Замажем, сильно заметно не будет. Платье купили?

– Конечно! Роскошное, на подол бы теперь не наступить, каблучищи как ходули.

– Показывай.

   Знатная тряпичница, она с порога пошла оценивать мой наряд.

– Класс!.. Блистать будем, точно говорю! – с восторгом сказала Света, думами переместившись в завтрашний вечер. – Приличных мужчин соберётся множество.

   На фоне собственного благополучия забота о счастье ближнего всколыхнулась с новой силой и я сказала: