Я смотрю на Эмили и не могу не признать, что она хороша собой. У нее лицо, которое, хочешь не хочешь, а рассматриваешь. Возможно, потому что не часто встречаешь таких людей. У нее огромные глаза, чуть ли не пугающе огромные, поскольку их подчеркивает отсутствие волос и жирная черная подводка.

Я бы не удивился, если бы оказалось, что в школе она была готом. Могу представить ее в черном, сидящей в углу комнаты отдыха, слушающей тяжелый металл из большого магнитофона и режущей руки по выходным.

Сегодня на ней слишком большой полосатый вязаный джемпер и джинсы, которые словно бы нарисовали на ее тонких, как палки, ногах. На фоне этих обтягивающих штанов ее большие кожаные байкерские ботинки кажутся клоунскими.

Сэм подключается к разговору.

– Можешь рассказать, почему ты здесь, Эмили? Никто не станет осуждать тебя.

Глядя на сердитые лица, я не совсем уверен в правдивости этих слов, но Сэм заметил настроение, царящее в комнате, и пытается изо всех сил исправить ситуацию.

– Может, я расскажу первым? – говорю я, поднимая руку.

Эмили смотрит на меня так, словно я только что спас ее от смертной казни.

– Ты не против, Эмили? – спрашивает Сэм.

Она кивает, и я занимаю место посередине.

– Всем привет, меня зовут Джейк, – они все отвечают мне «привет». – И как и Эмили я не знал, что у меня есть проблемы с гневом, пока не пришел сюда. Все еще не знаю, так ли это.

Это рискованная стратегия белой вороны, но я уверен, что смогу обратить ее себе на пользу. Это один из бонусов профессии учителя: я привык выступать перед большой группой людей. То, что они сердитые взрослые, а не апатичные подростки, не имеет большого значения. По крайней мере, я на это надеюсь. Успешное публичное выступление похоже на приготовление коктейля. Нужен правильный баланс уверенности, самоиронии, капля юмора и огромная порция скромности.

– Меня попросила сюда прийти жена, ну, она сказала мне прийти, а все женатые мужчины здесь знают, что нужно делать то, что тебе говорят.

И мужчины, и женщины улыбаются. Хорошее начало.

– И возможно, она права. Возможно, у меня есть проблема. Я часто сержусь.

Потому что моя жена помешана на себе, а сыну место в психбольнице.

– И да, гнев заставляет меня говорить вещи и совершать поступки, которыми я не горжусь. Я мог бы быть лучшим мужем, конечно, и, уж точно, лучшим отцом для моего сына. Ему только исполнилось шесть, и он милый, но умеет выводить из себя. Так что страдаю ли я от проблем с гневом «официально» или нет, я знаю, что могу стать лучше. Уверен, все вы поможете мне найти способ это сделать.

И в этот момент я одаряю их самой искренней улыбкой. К моему облегчению, все в комнате отвечают тем же. Кроме Эмили. Я отлично понимаю, что нужно нечто большее, чем не совсем искренняя речь, чтобы вытянуть из нее улыбку. Не уверен даже, способна ли она на это. Может, в строении ее лица есть недостаток, из-за которого такое выражение ей просто недоступно.

На этой неделе занятия будут посвящены не агрессивной реакции на триггеры, которые мы называли на прошлой неделе. Все решили рассесться так же, как и раньше, и за свои грехи я попал в пару к Эмили.

– Я знаю, что у тебя нет проблем с гневом, так что поработаем, наверное, над моими триггерами?

Эмили сердито смотрит на меня. Ладно, возможно, в моем голосе звучал намек на сарказм, но ей стоит быть хотя бы немного благодарной за то, что я только что спас ее задницу.

– Жду не дождусь.

– Ну ладно, так, значит, мои основные триггеры – жена и сын.

– Их существование?

Боже, вот это девушка. По сравнению с ней даже моя жена кажется нормальной.